Петрович задумчиво грыз карандаш марки «Кохинор», который удачно стащил со стола председателя колхоза. За окном, несмотря на середину марта, валил густой снег, а в трехлитровой банке одиноко плавал последний помидор. «И вот я, дарагая Юлия Владимирович, решил саздать у нас прямо в пункте приема стеклотары от населения осередок колхозной оппозиции», – старательно выводил дрожащей рукой Петрович, мучительно борясь с приступами головной боли. «Хорошо бы блевануть на белое покрывало марта», – поэтически подумал оппозиционер-неофит, запуская руку в банку.

Привычным движением натруженных пальцев он поймал помидор и приготовился наблюдать каждодневное чудо природы. В тот момент, когда кисть проходила сквозь горлышко, пальцы рефлекторно сжались, и помидор превратился в красную кашицу, которую Петрович задумчиво сожрал.

«Надо же, а вот с огурцами все по-другому», – сделал вывод вдумчивый естествоиспытатель. Проглотив собственноручно выжатый помидор, политически активный колхозник вернулся к эпистолярному процессу.

Ну как тут не вернуться, когда запасы спиртного подошли к логическому концу и пополнению по причине полного дефолта не подлежали. У Петровича осталась одна надежда – на оппозицию.

Понюхав на всякий случай пустой стакан, мыслитель сельского масштаба продолжил: «Должен отметить, шо в последнее время испытываю всяческие притеснения в форме репрессий от донецкой власти. Наш председатель снюхался с донецкими олигархами и пытается ликвидировать малый и средний бизнес у нас в деревне в моем лице.

Причем при полном и всяческом попустительстве силовых правоохранительных органов в лице сержанта Горбушкина. Могу с уверенностью канстатировать: азаравщина вазвращается».

Надо отметить, что малый бизнес Петровича заключался в поиске ценных металлических артефактов, которые он сдавал в утильсырье. Из-за конфликта дефиниций у деревенского сталкера часто возникали проблемы с местным населением.

Например, можно ли считать алюминиевый умывальник законной добычей, если быстро и, главное, незаметно снять его у соседа? Тут мнения соседа и Петровича расходились. Причем расхождения были настолько сильными, что сталкера-металлоискателя постоянно били.

Особенно сильно Петрович выгреб во время доставки в пункт приема утильсырья заднего бампера от «Жигулей» агронома. Главное, бампер почти валялся на дороге. Ну как валялся…

Пришлось его открутить от автомашины, прежде чем он упал на дорогу. Но какая разница? Тем не менее, Петрович огреб в торец и долго прикладывал к разбитому глазу компрессы из квашеной капусты.

«Как только я узнал, дорогая наша ТигрЮля, о твоих (зачеркнуто), Ваших планах организовать в каждом селе непрерывно действующий пункт оппозиции, ета идея выклыкала (украинизм) в моем сердце большое понимание и позыв».

В этом месте Петрович крепко задумался, поскольку не был уверен на сто процентов в правильности формулировки. По смыслу слово «позыв» очень подходило, поскольку точно передавало утреннее состояние оппозиционера. Однако физиологические особенности процесса слегка смущали Петровича. Может ли сердце испытывать позыв? Если да, то почему выворачивает наизнанку желудок?

Наплевав на смысловые аллюзии, лидер оппозиции продолжал: «Из-за недостатка средств оппозиционный комитет национального спасения пока расположен в пункте приема стеклотары. Но есть и свои плюсы, поскольку подобное мисцезнаходження дозволяе вести работу с местным населением по разоблачению деятельности новой антиукраинской власти, которая сфальсифицировала результаты второго тура выборов Януковича.

Кстати, дарагая Юлия Владимирович, я готов выступить в суде, желательно Страсбургском, с показаниями о том, как творились ети проклятые фальсификации. Мне токо надо оплатить проезд и проживание, а с харчеванием я как-нибудь разберусь на месте.

И если вам будет писать Сичкарь, то вы ему не верьте. Это он, а не я, взял двадцать гривен от агитатора Януковича. Шо я, конченный, чтобы идти на фальсификации? Взял тридцать гривен от Вашего представителя, Юлия Владимирович. Можете не самневаться».

Обида на Сичкаря тупой занозой провернулась в большом оппозиционном сердце Петровича. Ведь договаривались же вместе пропить полученные средства в баре «Манхеттен», расположенном в райцентре «Снегири» сразу возле трактора «Кировец», который ржавел на обочине не первое десятилетие.

Петрович как-то видел там фемину в рваных, но черных колготках, и эта эротическая картина не давала ему покоя долгими снежными вечерами.

«Хочу подчеркнуть, шо документы об организации оппозиции в моем лице были оформлены по всем правилам. Избран я единогласно, поскольку остальные члены оппозиционной организации уже не могли возражать. Честно говоря, они и двигаться не могли.

Так шо я стал стразу премьер-министром правительства в экзылии. Ну как Кравчук. Токо без его швейцарской хатынки.

Очень нуждаюсь в методических материалах, которые бы позволили мне раскрывать козни антиукраинской власти. Желательно агитационных. Плакаты с ТигрЮлей идут очень хорошо. Бумага качественная. На растопку самое милое дело. Некоторые их даже вешают с эстетической целью.

У меня, например, постоянно перед глазами висите Вы, Юлия Владимирович, а также борец за права американских женщин товарищ Пэрис Хилтон практически в голом виде. У них там империалисты вааще дошли до крайних зверств и вкупе с мировым сионизмом лишают Пэрис даже остатков одежды».

Петрович потянулся и принялся в очередной раз изучать анатомические особенности борца за права американских женщин. Нестерпимо хотелось опохмелиться, поэтому вдохновение было на высоте.

«И еще хочу заверить Вас, Юля Владимирович, в своем искреннем желании евроинтегрироваться в развитые места Евросоюза, поскольку токо там наше истинное место. Однако с европейской культурой у нас не очень. Прямо скажем, очень плохо. Никто живого евро в глаза не видел. Если бы вы мне прислали в качестве наглядной агитации некоторую сумму в европейской валюте, то, уверен, эффективность пропаганды поднялась бы на невиданную высоту».

Петрович при мысли о евро пришел еще в большее возбуждение, чем от разглядывания черт характера Пэрис Хилтон.

«Да чивоуж там… Уверен: нам бы удалось установить у нас в селе памятник Шухевичу, Бандере и даже Борису Тарасюку, которого я лично очень уважаю за умное выражение очков на голове».

Закончив столь длинную и насыщенную смыслом фразу, оппозиционер сделал паузу и резко почувствовал свою значимость в деле борьбы за демократию и восстановление нации. Петрович даже счел уместным дать своей соратнице по оппозиции ряд дельных советов.

«Недавно мне довелось услышать от низких представителей новой антиукраинской власти о наличии в наших рядах пидорасов».

В этом месте Петрович крепко задумался. Он не был уверен на сто процентов, что общепринятое в его среде понятие «пидор» не несет некой негативной нагрузки. Поколебавшись некоторое время, оппозиционер все же счел нужным заменить «пидорасов» на «гомопидоров».

«Наверное, их так по-научному называют», – сделал вывод Петрович.

«Так вот, Юлия Владимирович, сегодня самое время недрогнувшей рукой провести чистку рядов, поскольку мы с тобой, то есть с Вами, не можем допустить, чтобы предводителя сельской оппозиции называли «гомопидором».

Нельзя допускать падения даже маленькой тени подозрения в сожительстве с жывотными на честных представителей элиты сельской интеллигенции, к коим мы с Вами, безусловно, относимся».

Довольно откинувшись на спинку стула, Петрович полюбовался своим посланием. Осталось лишь указать адрес для отправления денежных средств.

«К сожалению, из-за неразвитости инфраструктуры региона, в коем я руковожу оппозицией, не могу осуществить прием средств по безналу, а также с помощью веб-мани.

Однако планирую в ближайшем будущем открыть свой сайт в Интернете, на котором буду отчитываться о своей нелегкой борьбе. Вы всегда в моем сердце, а также прочих частях тела, дорогая Юлия Владимирович.

З.Ы. С переводом не томите, поскольку демократия в опасности.
З.Ы. З.Ы. А над гомопидорами все-таки подумайте на досуге».

Александр Зубченко, Версии

Комитет