Новые методы психоисторической войны

«Цветные» технологии представляют собой усовершенствованные, модернизированные методы психологической войны, объявленной Западом Советскому Союзу и его союзникам сразу после окончания Второй мировой войны... По указанию Белого дома Объединенный комитет начальников штабов разработал план под кодовым названием «Дропшот», в котором впервые акцент делался не на прямую агрессию, а на классовых союзников по ту сторону фронта, т.е. «диссидентов»...

Когда речь заходит о так называемых «цветных» революциях, о «демократической» трансформации и общечеловеческих ценностях, ради которых стоит уничтожать государственность и национальное самоуважение, я всегда вспоминаю «малую октябрьскую революцию» в Белграде.

5 октября 2000 г. ленты кинохроники рисуют как эпохальное событие борьбы с «тиранией»: толпы разъяренных людей штурмуют здания Скупщины (парламента) и редакции государственного Радиотелевидения Сербии (РТС), а в центре этих событий - бульдозер Любислава Джокича, «экскаваторщика Джо», похожий на трансформер из одноименного фильма…

Однако эта молниеносная «революция» была совершена не оскорбленным и рассерженным народом Сербии. Государственный переворот, повлекший за собой свержение режима Милошевича, последующую его выдачу Гаагскому трибуналу и фактически убийство бывшего национального лидера, развал Югославии (отделение Черногории), провозглашение независимости Косово и превращение Сербии в марионетку мировой закулисы, был очередной вехой психоисторической войны Запада за гегемонию.

Приведу лишь очевидные факты, подтверждающие данное утверждение.

«Цветные» технологии представляют собой усовершенствованные, модернизированные методы психологической войны (составной части войны психоисторической), объявленной Западом Советскому Союзу и его союзникам сразу после окончания Второй мировой войны.

Напомню, что впервые «психологическая война» была определена в служебных документах ЦРУ в 1949 г. так: «...координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности».

Это классическое определение не потускнело с годами. Изменились лишь методы достижения «уничтожения воли врага к победе».

В том же году по указанию Белого дома Объединенный комитет начальников штабов разработал план под кодовым названием «Дропшот», в котором впервые акцент делался не на прямую агрессию, а на классовых союзников по ту сторону фронта, т.е. «диссидентов».

«…Психологическая война – чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского (в зависимости от ситуации может быть: кубинский, белорусский, сербский) народа; подорвет его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране…»

Таким образом, психологическая война, не имеющая определенных сроков для достижения целей, иными словами, война только до победного конца нацелена на вызов массового предательства внутри враждебной системы.

В апреле 1950 г. президенту Г. Трумэну была представлена директива Совета национальной безопасности США СНБ-68, ставшая основой американской внешней политики на многие годы вперед и действующая в своих важнейших положениях по сей день.

Признанный специалист в теневой политике ЦРУ Н.Н. Яковлев считал, что созданная в 1973 г. Трехсторонняя комиссия в своих докладах обтекаемыми формулировками озвучивала именно рекомендации директивы СНБ-68: «Запад не должен довольствоваться защитой своих основных ценностей и стремиться воплотить их в жизнь только на своей территории. Запад должен поставить своей целью оказание влияния на естественные процессы изменений, происходящие в «третьем» и коммунистическом мире … в направлении не благоприятном для их ценностей…

Говоря о мирных изменениях в интересах наших ценностей, мы должны скорей стремиться к изменениям внутри этих режимов, оказывая влияние на выбор альтернатив, которые возможны и необходимы в рамках их существующего строя...

Запад не может оказывать эффективное влияние простой пропагандой их преимуществ или увеличивая требования к лидерам... Мы должны сформулировать перед партнером альтернативы так, чтобы тот или иной курс во внутренних делах для него представлялся более выгодным».

С середины прошлого века в постановке целей ничего не изменилось, а вот методы психологической войны стали более совершенными. Почетное место среди них занимают технологии «цветных» революций.

П. Ильченков выделяет четыре основных характеристики этого ноу-хау западных мозговых центров и разведслужб:

1. Экспрессивный и молниеносный характер действий. За счет массированного применения финансовых и информационных ресурсов срок подготовки свержения режима удается сократить до 1,5-2 лет. Таким образом, не нужно длительно выращивать диссидентов, заниматься изнуряющей, растянутой на несколько поколений пропагандой, втягивать страну в гонку вооружения или изматывать противника экономически. Все эти этапы проходят в предельно ускоренном режиме, с использованием новых возможностей постиндустриального и информационного общества.

2. Укрепление блока всех демократических оппозиционных партий и выдвижение единого кандидата в президенты, не запятнанного ни сотрудничеством с прежним режимом, ни сотрудничеством с Западом. В силу чего правящий режим сталкивается с сильным противодействием на выборах и оказывается перед неизбежным искушением «подправить» результаты выборов, что является исключительно действенным обвинением в глазах неискушенного избирателя.

3. Активный и целенаправленный поиск сторонников перемен, в первую очередь, в силовых структурах (органы МВД и госбезопасности) и армии. Возможность «купить» отдельных важных представителей государственных структур, показывая им в качестве кнута международный суд, а в качестве пряника – возможность беспрепятственно поучаствовать в перераспределении ценностей, сконцентрированных режимом в своих руках.

4. Создание – с использованием технологий «сетевого маркетинга» – «безлидерных движений» и «рекламного менеджмента» гигантских «партий-големов», охватывающих значительное число протестного электората всех спектров, привлеченных различными, зачастую полностью противоречащими друг другу обещаниями.

Отсутствие единого открытого руководства позволяет этим движениям обрести высокую степень неуязвимости, позволяет собрать под одним флагом необъединимое любым другим способом число сторонников.

Эта «партия-голем» может быть разбужена в час «Х» при появлении необходимости вывести народ на улицы для проведения массовых акций гражданского неповиновения. А по достижению целей переворота может быть полностью ликвидирована благодаря встраиваемому механизму самоуничтожения, мешающему этим массовым, но безголовым партиям превратиться в «гегемона» или в партии диктаторско-популистского типа.

Механизм самоуничтожения скрывается в постыдной и скрываемой до победы переворота тайне их возникновения и финансирования, а также в исключительной широте спектра участников, которые могут примириться лишь до момента победы над ненавистным диктатором, а вот «светлое будущее» представляют совершенно по-разному.

Эти новые методы ведения психологической войны против исторических противников Запада – России, Белоруссии, Украины, Сербии впервые были апробированы в 2000 г. в Союзной республике Югославия. Их обкатка именно в Сербии еще раз подтверждает тезис о том, что Балканы являются геополитическим зеркалом России. Ах, если бы российские политики умели смотреть в него!

Намерения США демонтировать режим Милошевича и вместе с ним Югославию стали очевидны в ноябре 1998 г., когда администрация Б. Клинтона активно поддержала сепаратистов в Черногории и правую оппозицию в Сербии. Однако этого оказалось недостаточно для реализации политики «управляемого хаоса». Бомбардировки 1999 г. тоже не привели ни к капитуляции режима перед Западом, ни к его свержению изнутри.

Наоборот, произошло невиданное национальное единение власти и народа. Спасти ситуацию и достичь поставленной цели помогли методы психологической войны, своего рода «Дропшот-2». Еще во время бомбардировок Клинтон подписал секретную инструкцию для ЦРУ, в которой была поставлена цель – в кратчайшие сроки свергнуть правительство Милошевича. ЦРУ должно было скрытно финансировать оппозиционные группы и вербовку изменников в югославском правительстве, армии и полиции. Сказано – сделано.

Уже через несколько дней после прекращения бомбардировок, в июне 1999 г. в Новом Саде (Воеводина) в издательстве «Гражданская инициатива» было отпечатано несколько тысяч экземпляров небольшой брошюры известного технолога ненасильственных политических переворотов Джина Шарпа под броским названием «От диктатуры к демократии».

Книги распространялись бесплатно преимущественно в студенческой среде вместе с несколькими страницами фотокопированного приложения «Методы ненасильственного сопротивления».

Заокеанскими кукловодами ставка была сделана на выборы, назначенные на 24 сентября 2000 г. К этому времени необходимо было создать «партию-голем» («Отпор»), определиться с единым от оппозиции кандидатом в президенты (В. Коштуница) и лишить Милошевича какой-либо опоры в силовых структурах, т.е. добиться массового предательства в органах государственной власти.

В начале августа 2000 г. США открыли в Будапеште специальное бюро помощи оппозиционным партиям Югославии. Среди его сотрудников были по крайней мере 30 специалистов по психологической войне, многие из них участвовали ранее в такого рода операциях в Польше, Чехословакии, Бирме, Ираке.

В Болгарии Политическая академия Центральной и Юго-Восточной Европы учредила программу для подготовки сербской оппозиции. Еще одна финансируемая Западом болгарская организация – Балканская академия старших репортеров предоставляла финансовую, техническую и экспертную помощь югославским оппозиционным СМИ.

С помощью британских спецслужб была создана организация «Новый сербский форум». Через него устраивались регулярные поездки сербских специалистов и ученых в Венгрию для обучения ненасильственному сопротивлению у западных экспертов.

Деньги направлялись в правые оппозиционные партии и СМИ через такие организации, как Институт открытого общества Дж. Сороса и Национальный фонд поддержки демократии (США), через SEED (Support for East European Democracy – «Поддержка демократии в Восточной Европе»).

По мнению экспертов, всего в Сербию только через SEED поступило 15,3 млн. долл. в 1998 г., 24,3 млн. – в 1999 г. и, наконец, 55 млн. долл. в 2000 г. Для их распределения использовались, в частности, каналы организации Балканская инициатива при Американском институте мира.

Национальная демократическая организация (NDI) – еще одна из множества организаций, которые ведут активную деятельность в Восточной Европе. NDI открыла отделение в Белграде в 1997 г. и к 1999 г. уже обучила свыше 900 лидеров и активистов правых партий «предвыборной стратегии и умению привлекать широкое внимание».

К подготовке переворота также была привлечена еще одна «общественная» структура – Международный республиканский институт (IRI). Если NDI делала ставку на работу с оппозиционными партиями, то IRI был занят студенческим движением «Отпор».

Это движение было создано в октябре 1998 г. малочисленной группой активистов, руководивших студенческими акциями еще в 1991-1992 и 1996-1997 годах. В феврале 1999 г. состоялось первое публичное выступление организаторов «Отпора» в количестве 25 человек во Дворце молодежи Белграда. В период открытого противостояния страны и блока НАТО деятельность этой оппозиционной группы была свернута. «Отпор» возобновил свою работу в августе 1999 г.

Обильные финансовые вливания привели к быстрому его расширению: если до 2000 г. «Отпор» действовал в четырех университетских и нескольких крупных городах, то в феврале 2000 г. в Сербии, по оценкам участников движения, было от 130 до 160 его региональных представительств общей численностью в 70 тыс. человек. Не вызывает сомнения, что «Отпор» стал «партией-големом», той узловой структурой, через которую западные спецслужбы вели работу с правыми организациями и пятой колонной.

«Отпор» вел активную кампанию по привлечению граждан к участию в выборах для того, чтобы сказать «нет» режиму Милошевича. Американскими инструкторами был придуман лозунг, подводивший черту под его правлением – «Готов je» («С ним покончено»). Вместе с тем совместно с 42 неправительственными организациями «Отпор» инициировал и провел на территории всей Сербии кампанию «Пора!», в которой целый ряд известных людей призывал граждан прийти на выборы.

Дважды в августе и сентябре члены «Отпора» прошли десятидневные курсы подготовки к свержению режима в американских посольствах в Болгарии и Румынии. Эти курсы, проведенные работниками ЦРУ и специалистами по пропаганде, были посвящены политическим технологиям. NDI и IRI выделили 4 млн. долл. для программ организации протестного электората: «От двери к двери» и «Добудь голос». Точная сумма денежных вливаний в организацию белградской революции, вероятно, так и останется тайной.

Важно другое – функционирование этих денег было заметно повсюду. Так, «Отпор» открыл свои представительства в 123 городах Сербии, а его штаб-квартира в Белграде располагалась в самой дорогой части города на улице Кнез Михайлова.

Пропагандистский материал «Отпора», издаваемый многомиллионными тиражами, не мог быть оплачен добровольными пожертвованиями бедных сербских студентов.

Поражает также платежеспособность оппозиционных партий: ДОС выкупил все время, которое предоставляли местные TV и радиостанции по всей Сербии накануне выборов; никогда прежде и впоследствии граждане не получали такого количества листовок и других агитматериалов; лидеры оппозиции снимали номера в одном из самых дорогих отелей Белграда – «Хайатт».

Но особенно впечатляет техническая оснащенность оппозиционеров: бронежилеты, устройства для фильтрации радиочастот, спутниковые телефоны, защищенные от прослушивания (так называемые скрэмблированные сигналы), помещения, защищенные от прослушивания, устройства для внедрения в программы государственного телевидения, устройства, прослушивающие частоты МВД, оружие и т. п.

Деньги, спецоборудование и организационно-технические сведения могли поступить только из-за рубежа. Не надо быть чрезмерно проницательным, чтобы понять, насколько профессионально иностранные спецслужбы провели работу среди служащих госаппарата Милошевича, особенно МВД, и военных.

Западные разведслужбы в Сербии, как и в других подобных случаях, обладали, по крайней мере, двумя видами мощного воздействия для вербовки сотрудников силовых структур.

Первое – деньги. Как ни старался Милошевич «прикормить» полицию и армию, они зарабатывали лишь немногим больше, чем другие чиновники. Для тех же, кто в деньгах не нуждался, являясь частью мафиозной сети Милошевича, был подготовлен другой вид оружия: обещание помилования. Чем выше чин у полицейского, тем щекотливее для него был вопрос о коррупции и военных преступлениях.

Совокупность этих воздействий вылилась в слова одного из высокопоставленных чинов военной разведки Сербии: «Мы знали, где печатаются агитматериалы «Отпора», откуда и на какие счета идет финансирование оппозиции, но не посчитали нужным что-либо предпринимать, т.к. национальный консенсус сводился к тому, что Слобо должен уйти».

Авторитетный сербский социолог Владимир Илич провел обширное исследование по созданию социологического профиля участника «Отпора». Около трети его участников были на пороге совершеннолетия или моложе, 41% попадал в категорию от 19 до 24 лет, остальные были старше, но редко встречались люди явно за 30. Социальный статус соответствовал идее экспрессивной «партии-голема»: 51% – студенты и 30% – школьники.

Горячая, жаждущая активных действий молодежь, понимающая свободу как протест против любой власти, в подавляющем большинстве включилась в ряды «Отпора» по меркантильным соображениям. Да и кто в таком возрасте, в бедной стране не согласится распространять листовки, клеить плакаты с любым содержанием и приходить на митинги за мобильный телефон, красивую майку с бейсболкой, но главное, за сотню долларов, когда среднемесячная зарплата еле-еле достигала максимума в 40 долларов.

Последняя фаза «цветной» операции проходила так. За неделю до выборов Евросоюз выпустил «Послание к сербскому народу», в котором пообещал, что только победа оппозиционного кандидата Воислава Коштуницы приведет к снятию санкций. Это был мощный фактор психологического давления на уставших и измученных многолетними испытаниями и унижениями сербов. А тогдашний госсекретарь США М. Олбрайт прямо потребовала от оппозиции уличных демонстраций, если результаты будут «неудовлетворительными».

Час «Х» был определен окончательно и бесповоротно: выборы 2000 г. должны в корне изменить политический ландшафт страны. Оппозиция не собиралась признавать любые итоги выборов в пользу прежнего режима и заранее готовилась к вооруженному противостоянию.

На основании официальных итогов выборов (Коштуница – 48,22% голосов, Милошевич – 40,25%) и согласно Конституции СРЮ второй тур должен был состояться 8 октября. Однако это был риск.

Дело в том, что на федеральных выборах в парламент левая коалиция получила 74 их 137 мест в Палате граждан и 26 из 40 мест в Палате республик. Левая коалиция имела большинство и в сербском парламенте, что делало невозможным для Демократической оппозиции Сербии (ДОС) осуществление ее программы, так как полномочия президента в Югославии были довольно ограничены. Только государственный переворот позволил бы оппозиции обойти закон и сместить правительство.

Поэтому решено было разыграть карту «народного возмущения» фальсификацией итогов голосования. Коштуница отказался участвовать во втором туре. Руководитель избирательного штаба ДОС З. Джинджич призвал «всех выйти на улицы» и начать всеобщую забастовку. «Отпор» начал митинг в Белграде. Оппозиция предъявила ультиматум Милошевичу с требованием добровольной отставки, но президент его не принял.

Однако от его решений уже ничего не зависело. Не столько сила стоявшей на площади молодежи и подвозимых автобусами людей из провинции определили будущее страны, сколько предательство внутри самого режима: все силовые структуры отказались выполнять свои конституционные полномочия.

Полицейские кордоны на подъездах к Белграду беспрепятственно пропускали автобусы с заготовленными «демонстрантами». Руководитель МВД В. Джорджевич публично отказался поддерживать конституционный порядок, заявив: «Милошевич проиграл и должен уйти». Армия, по распоряжению начальника Генштаба Н. Павковича, осталась «вне политики», о чем он сразу оповестил и Милошевича и лидеров ДОСа.

В таких условиях демонстранты захватили здание парламента, устроив там пожар, а затем радиотелецентра. Показателен следующий факт. Начальник отряда спецназначения госбезопасности «Легия» М. Улемек, прибыв к зданию телецентра, снял маску, поднял к небу три пальца в сербском национальном приветствии и сказал: «Не стреляйте, братья!».

Когда же на волне его рации раздался голос Милошевича, Улемек запустил ее об асфальт, что вызвало не только возгласы ободрения в толпе, но и послужило сигналом к началу революционной вакханалии. Более того, нападение на парламент и РТС было заранее спланировано: порывом масс руководили специально подготовленные отряды, а возглавлял нападение мэр г. Чачака В. Илич.

Любая революция сопровождается грабежами и разбоями. После того, как вооруженные отряды вторглись в парламент, за ними последовала толпа сторонников ДОС, которые ломали мебель и компьютеры и подожгли парламент. На улицах избивали полицейских, и хулиганствующие толпы заполонили улицы. Штаб МВД, координирующий борьбу с массовыми беспорядками, прекратил работу, и в городе воцарилась вакханалия победы. На погромы и разорение были отданы расположенные в центре магазины, полицейские участки, здания комитетов Социалистической партии Сербии и Югославских левых.

Представители ДОС открыто угрожали эскалацией уличного насилия, чтобы вынудить сербский парламент согласиться на досрочные выборы. В то время, как толпы переворачивали и поджигали полицейские машины, разрушали здания и избивали людей, Коштуница как новый президент провозгласил: «В Сербии победила демократия».

Официально жертвами «бархатной» революции в Белграде стали два человека и около 30 человек были ранены. Таким образом, ее можно считать типичным государственным переворотом, совершенным с помощью технологии ненасильственных действий.

В таких условиях избирательная комиссия заявила, что допустила ошибку при подсчете голосов и признала победу Коштуницы. В полночь 5 октября последний выступил по телевидению, сообщив, что санкции будут отменены в понедельник: это твердо обещала Франция. На следующий день в 22.39 Милошевич признал свое поражение на выборах в своем последнем телеобращении к народам Югославии и Сербии.

Радовались тогда сербы победе над виртуальным врагом и не думали, что самое страшное национальное унижение – Косово – ждет их впереди.

***

В мемуарах советника посольства США в Москве Дж. Кеннана, опубликованных в далеком 1967 г., есть удивительное замечание, раскрывающее природу англосаксонского отношения к другим странам и народам.

«Если народ находится под контролем сильного авторитарного режима, особенно враждебно настроенного к США, то, на мой взгляд, американцы почти ничем не могут помочь ему, не помогая одновременно режиму...

Народ и режим, другими словами, диалектически взаимосвязаны, поэтому нельзя помочь народу, не помогая режиму, и нельзя нанести ущерб режиму, не нанося ущерба народу».

Не знали или не хотели этого понимать сербы. Не вдумались они и в пророческие слова Милошевича накануне штурма Скупщины: «Я считаю свои долгом предупредить о последствиях деятельности, которую поддерживают и финансируют страны НАТО…

Каждому должно быть ясно, что они нападают не на Сербию из-за Милошевича, а на Милошевича из-за Сербии».

В одиночку, в полной международной изоляции Югославия противостояла гегемонистскому давлению Запада, выдержала прозападный сепаратизм, санкции, войну и секретные операции. Она оставалась независимой, с гордо поднятой головой. Мощнейшие государства планеты выступали против нее, и все-таки она продержалась более 10 лет.

Такая страна могла быть побеждена только действием внутренних раздоров, предательством чиновников и новыми технологиями психоисторической войны.

Это – урок и России.

Елена ПОНОМАРЕВА, Фонд стратегической культуры

Комитет