Можно с относительной уверенностью утверждать, что никто ничего особенного не ожидал от Миланского саммита. Украинская сторона в лице как политиков, так и политических экспертов предрекала неуступчивость российского президента. Представители российских политических и дипломатических кругов высказывали традиционные сомнения в договороспособности украинских властей. Лидеры стран Евросоюза отмалчивались, одновременно не скрывая, что сказать им нечего. Наконец, представители Новороссии не делали в отношении предстоящего саммита никаких комментариев, что было вполне объяснимо: саммит не предусматривал их присутствия и, следовательно, никоим образом их не касался.

Тем не менее было очевидно, что даже отсутствие каких-либо конкретных результатов будет о многом говорить; поэтому саммита таки ждали. Некоторые оптимисты, представляющие различные стороны, всё-таки надеялись на закрепление мира, на заключение политических и экономических (в частности, газовых) договорённостей, на отход от ультимативно-санкционных шаблонов… Таких было немного, и необоснованность их оптимизма была очевидной. Большинство просто ожидало новой информации. И дождалось.

* * *

Встреча в Милане проходила в несколько этапов, после каждого из которых разные источники выдавали разную информацию – большей частью неконкретную и в то же время противоречивую. Доходило до смешного: одни и те же новостные порталы помещали подряд два противоположных сообщения. Первое обнадёживало: «Россия и Украина договорились по газу»; второе разочаровывало: «Договорённостей по газу нет».

Газовая часть переговоров, несомненно, была самой важной. Вопреки ожиданиям аудитории, проблемы Новороссии обсуждались. Всем понятно, что положение Новороссии от этих переговоров не зависит, и любое упоминание Новороссии в Милане может повлечь за собой последствия только для участников переговоров, но не для самих народных республик. Этим обусловлены и весьма размытые итоги переговоров по новороссийской тематике.

К таковым можно отнести следующее. Во-первых, было сказано, что все стороны намерены строго придерживаться минских соглашений. Об этом заявили все – и Порошенко, и Путин, и европейские политики. В частности, Порошенко сообщил, что все участники переговоров согласны с тем, что фундаментом дальнейшего взаимодействия должен быть именно Минский меморандум, причём «все 12 пунктов». О том, что минские договорённости должны быть «ориентиром при урегулировании конфликта», сказал и президент России. Но он же фактически объяснил, почему это только гипотетическая возможность: на данный момент обе стороны не выполняют в полной мере минские соглашения. Путин не упустил случая подчеркнуть: Россия не является стороной конфликта и минские соглашения её касаются лишь как наблюдателя. В свою очередь Порошенко явно не желает принимать этот очевидный факт. Наконец, Новороссия как явная сторона конфликта на переговорах отсутствовала, что само по себе достаточно красноречиво.

Во-вторых, зарубежные лидеры предпочли высказаться в максимально обтекаемом ключе. Так, итальянский премьер Маттео Ренци заявил, что сделан важный шаг в дискуссии, что важно включить Россию в решение международных проблем, что есть желание найти решение. И в подобной форме звучали практически все заявления европейских лидеров, кроме двух, вполне чётких. Глава Евросовета Херман ван Ромпей сказал, что политическое решение конфликта на востоке Украины не найдено, а лидер Германии Ангела Меркель с сожалением отметила, что «прорыва не случилось», то есть значимых результатов нет. На фоне этих однозначно негативных оценок все разговоры о «желании найти решение» и «важном шаге в дискуссии» выглядят просто насмешкой.

Наконец, в-третьих, президент Франции Олланд заявил, что достигнута договорённость «об ускорении обмена военнопленными». Это заявление приятно удивляет своей конкретностью, но вызывает массу вопросов по поводу реализации каких-либо договорённостей в этой сфере. Кто из присутствовавших на саммите в Милане обсудил вопрос «ускорения» с ополчением Новороссии? Никто, даже представители России. Как мы уже знаем, заключённые ранее договорённости по обмену пленными регулярно нарушались как минимум одной, украинской, стороной, и отношение руководства ополчения к этому обмену сегодня является весьма скептичным. Никаких оснований полагать, что миланские переговоры снизят этот скепсис, нет.

Коль скоро президент Франции позволил себе в этом высказывании быть столь однозначным при заведомой невыполнимости «достигнутой договорённости» без консультации с ополчением, то чего стоят его предложения по установлению международного контроля над украинскими границами? Равно как и согласие Германии, Франции и Италии «участвовать в этой миссии». Нет никаких причин, по которым ополчение могло бы согласиться пропустить к контролируемым ими участкам границы какую-либо «миссию», в создании которой представители Новороссии не принимали участия. Да, и украинская сторона, и Евросоюз пытаются исходить из того, что участие России в конфликте является «очевидным». Но поскольку никто не в состоянии его доказать, а Новороссия уже давно переняла российское упорство в отрицании этого участия, то можно прогнозировать: любые договорённости, заключённые без участия Новороссии, будут подвергнуты её представителями как минимум критике, а как максимум ополчение просто проигнорирует эти договорённости.

Примечательны озвученные накануне переговоров и в их ходе нюансы позиции России по поводу ситуации в Новороссии. Так, президент Путин счёл необходимым особо подчеркнуть важность «доведения до конца линии разграничения» между Новороссией и Украиной, а вовсе не «закрытия границ» между Украиной и Россией. При этом накануне министр иностранных дел России Лавров заверил чешского президента, что «российского вторжения на восток Украины не будет», а по словам британского премьера Кэмерона, Россия «не хочет разделения Украины и замораживания кризиса в стране». Следовательно, по мнению Путина, фиксация «разделительной линии» ничуть не способствует разделению Украины и замораживанию кризиса. И с ним трудно спорить, поскольку он опирается на минские соглашения, подписанные как раз прямыми участниками конфликта.

Последним пунктом собственно новороссийской части переговоров можно считать заявление Порошенко о местных выборах на Донбассе. Согласно этому заявлению, «стороны согласились», что местные выборы должны базироваться на подписанном накануне законе об особом статусе Донбасса: на территории, определённой минским протоколом по состоянию на 19 сентября. Но опять же: стороны в Милане могли соглашаться с чем угодно, хотя отсутствие представителей Новороссии делает заведомо бессмысленными любые «согласия», «договорённости» и прочее. Тем более что украинская сторона не отличается добросовестным отношением: ярким примером является ситуация с донецким аэропортом, который по тому же минскому протоколу должен был быть передан Новороссии, но тем не менее до сих пор отчасти удерживается украинскими силовиками и используется для постоянных обстрелов жилых кварталов Донецка.

Наконец, представители Новороссии уже заявили: подписанный Порошенко «специально под саммит» (очевидно, чтобы было чем давить на Россию, хотя ей до этого давления никакого дела нет) закон неприемлем для народных республик. Закон оставляет Донбасс в составе Украины, подразумевает его подчинение Верховной раде и Кабмину, а это обессмысливает всю борьбу ополчения. «Мы республики, у нас свои выборы» - эта позиция Новороссии является фундаментальной и неизменной.

Президент России хоть и назвал подписание закона «шагом в правильном направлении», но тем не менее подчеркнул: о реакции представителей Новороссии осведомлён и закон идеальным не считает. Таким образом, вряд ли Россия будет оказывать какое-либо давление на Новороссию с целью убедить их выполнять закон, подписанный Порошенко. А значит, и цена этому закону, равно как и «согласию миланских сторон», весьма незначительна, о чём говорит и прямое заявление министра внутренних дел Украины Авакова: закон – не более чем благие намерения, его выполнение в существующем виде невозможно. Впрочем, незначительны все результаты переговоров в новороссийской части. Можно сказать, что этих результатов попросту нет, о чём и сообщила канцлер Германии, указавшая, что главная проблема – «нарушение территориальной целостности Украины». Возможно, это действительно главная проблема, но, судя по всему, это уже свершившийся факт – отсюда и отсутствие результатов в переговорах по этому поводу.

* * *

В газовой части результаты также весьма сомнительны – вследствие резких расхождений в их оценке… одними и теми же людьми. Например, Порошенко ещё в самом Милане не преминул заявить, что практических результатов нет. Причём уже после того, как громко отчитался о «процессе победы» в газовых спорах министр Продан и даже сам Порошенко намекнул на «сдержанный прогресс». И вдруг – «никаких результатов».

Тогда же президент Путин дал как раз газовой части переговоров совершенно иную оценку: «...это было хорошо, это было положительным». Что же было «хорошо»? Это стало ясным из последующих заявлений российского президента: Россия не намерена ничего больше давать Украине в долг (значит, просили); Россия готова сделать большую скидку (почти в миллиард долларов) по существующему долгу, однако даже после этого Украина должна заплатить четыре с половиной миллиарда при общем долге около десяти миллиардов. Значит, «хорошо» - это то, что России не пришлось менять твёрдую позицию, а Украине и ЕС не удалось найти никаких рычагов давления. Отсюда и тоска во взгляде Порошенко: денег на уплату долга нет. Отсюда и раздражение Меркель: санкции не работают (их даже не обсуждали), давать деньги Украине ЕС не намерен – а газ нужен. Договорились только о возобновлении поставок газа на Украину в зимний период и, очевидно, что тоже не без серьёзных уступок с украинской стороны.

Тем не менее, уже вернувшись на Украину, Порошенко воспользовался той самой «победной» риторикой, которую использовал Продан, разве что чуть-чуть снизив пафос и апломб. «Украина будет с газом, Украина будет с теплом. Это итог вчерашних договоренностей на условиях защиты украинских национальных интересов». Такими были слова Порошенко. Понятно, что эти слова ничего не означают, поскольку в них нет конкретики, и с точно такими же заявлениями украинские национальные интересы регулярно сдавались всеми предыдущими властителями, среди которых Порошенко явно претендует на роль худшего.

Но кое-что из этих слов понять можно: газ Украина получит, и если прибавить к этому позитивное настроение Путина, то следует понимать это так: газ Украина получит на российских условиях. Как это возможно с учётом вышесказанного? Средства МВФ и международных финансовых организаций – вот «волшебная палочка», по словам Порошенко. Следовательно, РФ попросту окончательно посадила Киев на газово-финансовую зависимость, от которой тщетно пытались избавить её «друзья» из Евросоюза по указанию американских радетелей. Украинским журналистам Порошенко об этом предпочёл не сообщать, что неудивительно.

* * *

Итак, Милан зафиксировал существующие позиции, причём российские позиции выглядят более устойчивыми, а вот позиции Украины… мягко говоря, менее. Впрочем, можно не сомневаться: Порошенко рассчитывает воспользоваться традиционной украинской манерой «уходить в несознанку», когда придёт время платить по кредитам, – ведь при предоплате с газовыми расчётами уже жульничать будет не так-то легко.

Что же касается позиций Новороссии, то сам факт неучастия её представителей в переговорах вряд ли способен смягчить и без того ожесточённые (обоснованно ожесточённые) сердца ополченцев, а заявления Порошенко о том, что никто не признает «фейковые выборы» в народных республиках, - тем более.

Источник: Артём ЛИТОВЧЕНКО, «ОДНА РОДИНА»

Комитет