Виталика очень раздражал тот факт, что на каждом кордоне его как последнего лоха останавливали и просили предъявить документ, который свидетельствует о том, что нерезидент Украины действительно является «народным депутатом», а не налогоплательщиком в вольном городе Гамбурге и соискателем вида на жительства в США.

Кроме того, из-за файер-шоу на улице Грушевского Кличко не вступал в сексуальные отношения с лицами противоположного пола (это важный момент) вот уже больше недели, поэтому состояние наемного вождя «Правого сектора» было критическим.

После длительных мытарств его наконец-то пустили к третьему подъезду, где Виталия встретили вежливый прапорщик в бушлате на несколько размеров больше, чем надо и старший лейтенант с проницательными глазами. Прапорщик поинтересовался целью визита. Виталик поискал глазами Геращенко, и та ему быстро рассказала, зачем он, собственно говоря, здесь.

«Я хочу выйти из переговорного процесса зи злочинной владой!», – объявил мужественный лидер экстремистов и для убедительности свел брови к переносице.

Одна телка рассказала ему, что это придает ему вид «необузданного мустанга», и время от времени Кличко использовал данную мимическую гримасу. Прапорщик культурно намекнул, что здесь, в принципе, входят, а не выходят. Тогда Виталик после минутного раздумья решительно объявил: «Ведите меня к Президенту!».

Спецназ, который тусовался рядом, стал ржать. Боец, уютно прикорнувший прямо возле рамки на коврике, проснулся и недоуменно осмотрелся. Увидев Кличко, он промычал что-то не совсем цензурное и продолжил активный отдых.

Старший лейтенант с проницательными глазами долго говорил с кем-то по телефону. Наконец он потребовал от Кличко выложить всю металлическую ерунду на стол и пройти через рамку. Виталий проконсультировался с Геращенко, а потом решительно отказался. Старлей печально улыбнулся и посоветовал Виталию выключить мобильник. Герой Майдана захохотал ему в лицо, пока не вспомнил, что его мобила у той же Геращенко.

Решительно и целеустремленно отодвинув старшего прапорщика, Виталий рванул вглубь. Геращенко не пустили, и она, поскуливая, забилась в дальний угол, разглядывая живописные носки спящего спецназовца. Рванув к лифту, Кличко внезапно увидел перед собой табличку – «Лифт не работает». Мужчина средних лет в голубом комбинезоне охотно пояснил зависшему в ступоре боксеру, что таки да, сломалось что-то в двигателе.

Видя, что его напряженно слушают, работяга стал углубляться в технические подробности поломки. Кличко беспомощно огляделся и спросил: «Куда идти?!!». Старлей с проницательным взором решил помочь любимцу экстремистов и показал, что тут, в принципе, есть лестница, по которой надо подняться на второй этаж, а дальше прямо через холл, там есть кабинет Андрея Петровича Клюева, который согласился его принять.

Некоторое время Виталик переваривал полученный массив сложной и крайне противоречивой информации. Наконец, сделав над собой нечеловеческое усилие, он вычленил главное противоречие: «Я! Иду! К Пррезиденту!».

Ему посоветовали сходить сначала к Клюеву, поскольку Федорович у Азарова, но Андрей Петрович, в принципе, может. Боксер поискал глазами Геращенко. Нашел. Та стала посылать ему некие сигналы рукой. Расшифровав сигнал, Виталий решительно стал подниматься по голубоватой покрытой ковром лестнице, сбив по пути табличку «Проход только для работников АП».

Быстро проскочив два пролета, герой восстания увидел чудесную картину: на кожаных диванах удобно отдыхал спецназ перед сменой. Мужчина в камуфляже деловито отдирал деревянную панель, чтобы добраться до батареи отопления и просушить берцы. При этом выражение лиц ребят было отнюдь не приветливым. На всякий случай боксер быстрым шагом пересек холл и уверенно свернул налево. Там был коридор. Но не это поразило Виталика: вдоль коридора, головами строго на север, на спальниках храпели «беркутовцы». Произошло зависание головного мозга любимца Ангелы Меркель.

И тут сзади появился Андрей Клюев. Ему успели сообщить, что по зданию блуждает Кличко. Андрей Петрович культурно поздоровался с зависшим боксером. От неожиданности Кличко чуть не наступил на голову бойца и как-то странно дернулся. Увидев знакомое лицо, он обрадовался, и его первый вопрос был следующим: «Где тут можно посцать?».

Надо сказать, секретаря СНБО желание лидера восставших европейцев, третьи сутки пытающихся поджечь Раду, не смутило. Он решительно провел Кличко к общему туалету. Не стал, значит, пускать в персональный. Тонкий намек. Но Виталик намека не понял. На некоторое время он исчез из поля зрения спецназа и Андрея Петровича.

Последний смущенно развел руками, как бы говоря: «ну приспичило человеку посцать, всякое бывает, может, простатит замучил». Наконец хлопнула дверь, и в коридор решительной походкой вышел Виталий. Он почему-то показал Клюеву, что вымыл руки, и в категоричной форме потребовал встречи с Президентом. Завязался интересный и крайне интеллектуальный диспут.

Клюев: Он сейчас с Азаровым…

Кличко: Немедленно передайте ему, что я выхожу из переговорного процесса!!!

Клюев: Так вы вроде бы и не входили…

Кличко: Немедленно! Это провокация! Народ восстанет! Вас сметут с лица планеты (Виталик искренне считал, что планета – это гораздо круче, чем земля)! Слышите? (Андрей Петрович сделал вид, что слушает, поскольку ему говорили, что нервных не надо особо раздражать. За окном работал с перебоями дизельный двигатель.) Десятки тысяч тракторов с крестьянами приехали в Киев, чтобы сбросить власть доноров-узурпаторов (надо отметить, что Виталик часто путал доноров с кровавым режимом).

На самом деле во дворе двое милиционеров пытались завести замерзший «Урал». Периодически дизель рычал, а потом глох. Паузы заполнялись матом служивых, что, видимо, и послужило причиной странных слуховых галлюцинаций Виталика.

Дальше разговор шел по кругу. Андрей Петрович предложил Виталику выпить чаю, но боксер, опасаясь отравления диоксином, отказался. Поэтому когда Клюев говорил о том, что «Кличко заявил о желании выйти из переговорного процесса», он не лукавил. Боксер действительно пришел в АП, чтобы заявить Клюеву, что выходит из переговорного процесса с Президентом, который в это время был совсем в другом месте.

Тем временем Геращенко строчила в «Фейсбуке» о «вырванных глазах героев битвы за европейские ценности». Она хотела написать о цвете вырванного глаза, но потом журналистский опыт ей подсказал, что надо давать суть события, а не мелочи. И Ирина стала вести статистику удаленных глаз и яичек.

Александр Зубченко, Версии

Комитет