Бурные события вокруг Украины принято рассматривать в контексте текущих внешнеполитических интриг, стратегических интересов и задач заинтересованных действующих лиц. По этой шкале и оцениваются решения и действия субъектов и объектов. И это правильно. Несомненно, есть своя рамка и у политики Москвы в отношении Украины. Её не может не быть, и она не может быть никакой другой.

Московская рамка определяется двумя незыблемыми императивами.

Во-первых: евразийская интеграция как безусловный приоритет нынешнего путинского президентства.

Во-вторых: в процесс этой интеграции должна быть включена Украина.

Любые тактические решения и действия Владимира Путина могут быть оценены и поняты только в приложении к этой рамке, и никак иначе, – даже те решения и действия, которые являются оперативной реакцией на ту или иную конкретную ситуацию.

И именно эту рамку имеют в виду наши европейские и заокеанские партнёры, когда закатывают истерику от того, что «Путин нас опять объегорил».

Так оно и есть. В нашей рамке такие мелочи, как газ, миллиарды денег и тем более Янукович – всего лишь одноразовые инструментальные сущности. Их предназначение – быть поставленными на доску в нужное время, в нужное место и в нужной тактической конфигурации. Такой конфигурации, которая здесь и сейчас соответствует незыблемым императивам.

С этой точки зрения осенне-зимняя комбинация Путину удалась: Россия не ухудшила текущие условия для возвращения Украины.

Но этот тактический успех обнажил и серьёзную содержательную проблему политики евразийской интеграции.

Обратите внимание: да, Путин «не отдал» Украину конкурентам – но и не прибрал её в Таможенный союз. Ни в какие процессы евразийской интеграции Киев не включился, включиться не пообещал, да Москва таких жёстких требований и не выдвинула – по крайней мере, публично. По состоянию на сегодня Украина остаётся «суверенным государством», не связанным с остальной Россией никакими вменяемыми обязательствами и планами.

Так вот: по-другому получиться здесь и сейчас и не могло.

Сегодняшний Таможенный союз с участием РФ, Белоруссии и Казахстана – это действительно всего лишь прагматичное торгово-экономическое объединение. Потому что так удобнее и выгоднее.

Его участников роднит:

а) наличие какой-никакой экономики,

б) наличие дееспособного государства, обеспечивающего

в) способность принимать суверенные решения.

Политически – это товарищество равных: Путину не было нужды принуждать к интеграции ни Лукашенко, ни Назарбаева (кто там кого принуждал – это, кстати, вообще неисследованный вопрос).

В этом прагматичном и естественном согласии – безусловная ценность сегодняшнего Таможенного союза как стартового этапа евразийской интеграции.

Нетрудно заметить, что никакими свойствами, которые способствуют подобного рода удобной и выгодной интеграции, Украина не обладает – ни экономикой, ни государством, ни суверенитетом. Нынешнюю «оранжево-донецкую» версию Украины можно встроить в нынешний Таможенный союз только на правах бедного родственника на содержании богатых дядюшек. И с довеском в виде щедро импортируемой в пределы Союза социально-политической деградации.

С таким вызовом прагматичный Таможенный союз справиться не в состоянии. Потому что он вообще не для этого.

Именно поэтому тов. Путин справил имеющейся на Украине элите специфический такой поводок – чтобы далеко со двора не убежала, но и сени чтобы не замызгала. Причём, обратите внимание, Белоруссия и Казахстан в этой путинской комбинации не участвовали – по изложенным выше естественным причинам: Таможенному союзу Украина без надобности, а с родственными чувствами да амбициями Путин пускай сам и цацкается.

Таким образом, в прагматичной философии существующей евразийской интеграции, с инструментарием Таможенного союза – Украина неинтегрируема в принципе.

Украина – это вызов принципиально иного качества.

Её интеграция требует проекта следующего за Таможенным союзом уровня – историко-культурного проекта, проекта комплексного социально-политического, военного, научно-технического, экономического развития. Проекта не торгового, но созидательного. Проекта цивилизационного, который и выведет рано или поздно прагматичную интеграцию на качественный уровень воссоединения.

Проект такого качества ещё не вызрел даже ни в Москве, ни в Минске, ни в Астане. Хотя его элементы в наличии имеются – да хотя бы в президентской программе Путина – и даже реально воплощаются. Но для ответа на украинский вызов этих элементов недостаточно. Это не к тому, что «всё пропало»: проекты цивилизационного масштаба не рождаются по одному только президентскому указу.

Но – помните? – незыблемый императив включения Украины в евразийскую интеграцию всё равно существует.

Значит, другого пути у нас нет. Зато есть богатый исторический опыт.

Андрей Сорокин, Однако 

Комитет