Нельзя давать мартышке гранату. Это все знают. Но точно так же нельзя, чтобы необразованные, примитивные и одержимые люди прикрывали свою духовную нищету философским наследием Гегеля.

Поводом для данной статьи послужило следующее высказывание Фарион: «Непокаране зло творить наступне зло. Цей процес генерації можна припинити лише радикальним законодавчим шляхом, що блискуче висловив великий філософ-ідеаліст Геґель: "...не може бути й мови про вибір засобів, гангренозні члени не можна лікувати лавандовою водою. Стан, при якому отрута, вбивство з-за рогу стали звичайною зброєю, неможливо усунути м'якими заходами протидії».

Начнем с того, что Гегель не был идеалистом. Это марксисты-ленинисты любили делить всех на материалистов и идеалистов. Первые, как известно, молодцы, поскольку любили пролетариат, а вторые заблуждались, поскольку рассматривали идею в качестве первопричины исторического прогресса.

Подобный упрощенный подход давно уже не работает. Но, учитывая почтенный возраст Фарион, воспитанной на догмах так не любимой ею «савецкой эпохи», подобную ошибку можно простить. Тем более что, судя по всему, Гегеля она и не читала. Ни в подлиннике, ни в переводе. Просто попалась ей красивая и, главное, понятная цитата из наследия философа – вот и решила блеснуть эрудицией.

Вроде все сходится. «Гангренозные члены» – это, по мнению Фарион, «преступный режим», который «нельзя лечить лавандовой водой».

В данном случае речь идет о неоконченной работе философа «Конституция Германии», написанной в 1802 году. Поводом для ее написания послужили нападки Фридриха Прусского на первого политолога и пиар-технолога в истории человечества. Им был Николо Макиавелли.

Гегель находился под сильным впечатлением от работы «Государь», которая, по общему мнению, являлась лучшим произведением итальянского мыслителя. Германия была раздроблена и фактически находилась в состоянии полной государственной прострации. Идея сильного государства как гаранта свободы и независимости граждан очень понравилась Гегелю. Именно в этом контексте он рассматривал мысль о том, что цель оправдывает средства.

«Гангренозные члены нельзя лечить лавандовой водой, жизнь на грани тления может быть прекращена только насильственными средствами» – так звучит наиболее точный перевод цитаты, использованной Фарион.

Идеологи фашизма, как правило, с радостью выхватывают эту цитату из контекста и начинают пространно рассуждать на тему «если стоит цель сделать добро людям, то для этого доступны все средства».

Ницше дорассуждался до темы сверхчеловека и недочеловека, доведя, таким образом, первоначальный посыл до абсурда.

Гегель же ставил перед собой более прагматичные задачи. Он размышлял на тему установления справедливой формы государственного устройства и роли морали в этом процессе. Да, когда речь идет о политической борьбе и воссоединении германских земель, можно и даже нужно использовать насилие. Поэтому Гегель выступает в защиту «властной руки завоевателя» (die Gewalt eines Eroberters), который станет объединителем Германии.

А к кому необходимо применять насилие? К преступникам, нападающим на государства. В таком случае это уже справедливая кара. И смертная казнь, и тюремное заключение вполне оправданны, когда речь идет о сохранности государственного устройства.

В качестве оптимальной формы правления Гегель рассматривал конституционную монархию. Ну, это понятно. Традиция такая была. Однако ни в одном своем произведении философ не призывал бороться с инакомыслием, различными точками зрения на историю с помощью хирургического отрезания пораженных частей, что так нравится Фараон.

Я понимаю, почему она вспомнила о Гегеле. Это апеллирование к авторитету должно повысить значимость ее высказываний. Придать некий смысл набору словосочетаний типа «їхня «победа», «занурення у чорну діру совєтського часу», «СССР не був для українців, як і інших поневолених народів, державою, а квазі-державою», «соціяльно-історичні дослідження», «антагонізм – це спосіб вишколу власного духовного та інтелектуального світу та нарощення політичного досвіду», «жертви війни та замордовані сталінськими репресіями кличуть до відплати у різних площинах».

Особенно умиляет употребление Фарион типично украинского понятия «дискурс».

По иронии судьбы не одна Фарион апеллировала к раннему творчеству Гегеля, не понимая при этом его истинного смысла. Когда началась легендарная дискуссия на тему роли личности (Сталина) в истории, то практически все сторонники сильной руки использовали цитату насчет членов и лавандового масла.

Интересно, что сам Гегель больше не возвращался к теме соотношения цели и средства. Он стал основателем диалектики – науки настолько сложной, что любые попытки упростить данный метод исследования приводили к полной профанации исходной идеи. Достаточно вспомнить диалектический «материализм».

На будущее посоветую Ирине Фарион использовать в качестве подходящих цитат изречения доктора Геббельса. Они более уместны в ее примитивном контексте. А Гегеля ей лучше не трогать. Не надо использовать философские мысли, смысл которых ты не понимаешь. Даже если они облачены в понятную, образную форму. Гегель никогда не был фашистом. В отличие от Фарион.

Александр Зубченко, Версии

Комитет