Зона евро находится в серьёзном кризисе, ей даже грозит распад. За последнее время целый ряд видных европейских и американских политиков и экономистов рисовали столь пессимистичный сценарий. Неужели из-за кризиса в Греции и проблем в некоторых других странах ЕС единая европейская валюта приказала долго жить? Насколько обоснованным было само её введение?

Пророки-пессимисты

«Евро терпит крах, и этот процесс создает существенные трудности для европейской банковской системы», — сказал на днях бывший глава Федеральной резервной системы (ФРС) США Алан Гринспен.

Между тем, сам Гринспен — один из главных виновников как мирового, так и собственно американского финансового кризиса. Доллар благодаря его действиям лихорадит не меньше евро, и рассуждения о крахе европейской валюты могут показаться удобным способом отвода глаз от его собственных просчётов.

Возможно, перевод стрелок на Европу имел место, но в одном Гринспен прав: дела у еврозоны идут неважно. И не один он говорит об этом. Весьма пессимистичный прогноз в интервью бельгийской газете Le Soir и швейцарской Le Temps дал и первый председатель Еврокомиссии, ветеран французской и европейской политики Жак Делор. Уж кто-кто, а он точно положил много сил на то, чтобы евро был введён в обращение, а на континенте образовался валютный союз.

«Откроем глаза: евро и Европа находятся на краю пропасти. И чтобы не упасть в пропасть, есть, как представляется, следующий выбор: либо государства-члены ЕС соглашаются с более тесным экономическим сотрудничеством, чего я всегда требовал, либо они передают дополнительные полномочия Евросоюзу. Второй вариант был отвергнут большинством из 27 членов, остается первый», — заявил Делор.

Он добавил, что отказ от экономического взаимодействия чреват и распадом ЕС как такового.

Со своей стороны, один из видных действующих политиков Словакии Йозеф Коллар сравнил ситуацию в зоне евро с ушедшим в историю вместе со всем социалистическим лагерем Советом экономической взаимопомощи (СЭВ).

«Евро — это политический проект, но он не должен игнорировать экономических принципов, иначе он уйдет в прошлое, как СЭВ 20 лет назад. Время расплаты придет рано или поздно. Греция слишком долго жила не по средствам. Евро нужны правила по управлению банкротствами и даже по выходу из зоны евро», — подчеркнул он.

В общем, прогнозы пессимистичнее некуда. Но не рано ли хоронить европейскую валюту? Неужели это — политический проект, не имеющий никаких экономических основ?

Путь к евро

Отчасти словацкий политик прав. Евро — действительно во многом проект политический. О необходимости введения общеевропейской валюты как предпосылки объединения континента говорили поборники данной идеи ещё в средние века. О тесном валютном союзе в начале ХХ века задумывались такие «предтечи ЕС», как автор нашумевшей в своё время книги «Паневропа» австриец Рихард Куденхофе-Калерги и глава МИД Франции Аристид Бриан. Но долгое время идеи так и оставались идеями.

Собственно говоря, наличие своей валюты — основа любого государства или надгосударственного образования. И если уж речь идёт об экономической и политической интеграции, то без интеграции валютной явно не обойтись.

Именно так считали известные «двигатели евроинтеграции», как президент Франции Валери Жискар д’Эстен и канцлер ФРГ Гельмут Шмидт, когда предлагали идею создания Европейского валютного союза. В итоге весной 1979 года с их подачи были учреждена единая Европейская валютная система и предшественник евро — ЭКЮ. Который, правда, национальные валюты не заменил.

Безусловно, эти политики стремились укрепить существовавшее тогда Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), сделать Европу более сильной и независимой. Но были у введения ЭКЮ и чисто экономические причины. В 1971 году США отказались от золотого обеспечения доллара, и вскоре мир поразил экономический кризис. Уверенность во всесилии доллара была поколеблена, да и излишне зависеть от Штатов не хотелось. Нужен был инструмент, который бы одновременно и обеспечивал независимость от США, и ускорял бы евроинтеграцию. Им и стал ЭКЮ.

Но объективная потребность требовала идти дальше. В 1992 году на месте ЕЭС появилось уже политическое объединение — Европейский Союз. С 1995 года начала действовать Шенгенские соглашения, в результате границы постепенно становились прозрачными. Играл свою роль и вопрос удобств — люди быстро пересекали границу своей страны и вынуждены были менять валюту. Например, житель Бельгии через 100 километров к югу от родного места был должен менять свои франки на французские, через 100 километров к северу — на голландские гульдены, через 100 к востоку — на немецкие марки.

В общем, у появления единой европейской валюты были объективные предпосылки — и политические, и экономические, и житейские. Но вот к тому, как воплотили идею в жизнь, есть множество вопросов.

В еврозону взяли не тех

Договорённость о введении общеевропейской валюты была достигнута в 1998 году. В течение последующих четырёх лет она вытеснила из обращения привычные французские франки, немецкие марки, итальянские лиры, голландские гульдены, испанские песеты. Изначально в зону евро вошли Франция, Германия, Австрия, Италия, Испания, Португалия, Голландия, Бельгия, Люксембург, Финляндия и Ирландия. Как видно, в этом списке преобладают страны-моторы европейской интеграции.

Грецию первоначально в неё не взяли — из-за дефицита бюджета выше искомой цифры в 3%. Но в 2000 году над эллинами смилостивились, и драхмы тоже уже в историю. Теперь люди, принявшие то решение, наверняка кусают себе локти. Большие вопросы были к Испании, Португалии и Ирландии, отчасти — к Италии (из-за её южных регионов). Ведь речь шла о том, чтобы в еврозону вошли страны-получатели субсидий из фондов ЕС, с неразвитой по европейским меркам промышленностью, невысокими зарплатами и производительностью труда. Но политическая целесообразность взяла верх. Чем больше зона евро — тем шире влияние ЕС.

Вступать или не вступать в зону евро? Какими мотивами руководствовалась та или иная страна — политическими или экономическими? Разными, но в большинстве случаев — первыми. Франции, Германии, странам Бенилюкса, Австрии, Италии хотелось ускорить евроинтеграцию и создать более прочный ЕС. Для Испании, Португалии, Греции евро — шанс опереться на более прочный центр и обеспечить большую экономическую стабильность.

Вечный евроскептик Великобритания хотела сохранить большую независимость от ЕС, сохранить особые отношения с США и другими заморскими англосаксонскими странами. Ирландия в пику англичанам, наоборот, в зону евро вошла. В Дании, часть которой Гренландия в ЕС не входит (Гренландия покинула ЕЭС в 1986 году, хотя метрополия в его рядах осталась — такой парадокс), а народ одобрил присоединение к Евросоюзу только со второго раза, тоже предпочли сохранить крону.

Швеция сослалась на некие структурные особенности своей экономики и еврозону также не вошла. Однако таких особенностей явно не прослеживается — её структура очень сходна с немецкой или голландской. Вероятно, она тоже решила не идти поперёк воли других скандинавских государств, евро не признавших (Норвегия и вовсе в ЕС не вошла). Однако Финляндия, сделавшая в 1990-х годах мощный экономический рывок, вошла в еврозону. Таким образом, создателями зоны евро в итоге стали 12 государств.

Расширение на восток

В 2004 году Евросоюз пополнили сразу 10 государств, и встал вопрос о вступлении их в зону евро. Но речь во всех случаях шла о государствах более бедных, чем ядро еврозоны. Надо было решать, как быть с ними. Желание ввести единую валюту изъявили Эстония, Латвия, Литва, Словакия, Словения, Мальта, Кипр. В Венгрии и, особенно, в Польше и Чехии не все были готовы принять евро на «ура». В странах, имеющих историческую традицию государственности, явно боялись утратить свою независимость.

Мотивы введения евро для этих стран был и экономические, и политические. Экономические — опереться на более мощный центр. Политические — порвать с социалистическим или колониальным прошлым, приобщиться к «элитному клубу» развитых стран.

Но принять сразу же такое множество желающих попасть в еврозону было бы слишком большим потрясением. Поэтому в Еврокомиссии разработали план. В 2007 году евро должны были ввести Словения, Литва и Эстония, спустя год — Латвия, Кипр и Мальта, в 2009 — Словакия и в 2010-м — Польша, Венгрия и Чехия. Но процесс забуксовал.

В 2007 году евро ввела только Словения — самая развитая из бывших соцстран. Спустя год — Кипр и Мальта, в 2009-м — Словакия (с большим трудом). Прибалты не смогли «вписаться» вовремя в три процента дефицита бюджета. С огромным трудом и ценой социальных издержек, переложенных, по большей части, на русскоговорящее население, в 2011 году необходимых показателей добилась Эстония. В Венгрии оппозиция замене форинта на евро была не слишком сильной, но страна ещё к 2006 году оказалась на грани финансового краха. Говорить тут было не о чем.

Покойный президент Польши Лех Качиньский и ныне здравствующий лидер Чехии Вацлав Клаус всегда были известными евроскептиками, опасавшимися ограничения суверенитета — в том числе и валютного. При них евро введено быть не могло. Но сейчас и не очень-то хочется. И чешская крона, и даже польский злотый сегодня более надёжны, чем евро.

«Неясно, к чему бы мы присоединились», — сказал на днях о еврозоне премьер Чехии Петр Нечас. И, в общем-то, он прав.

Кризис всё обнажил

Получилось, что единую валюту — ввели, а вот антикризисные механизмы не предусмотрели. Различие экономик стран еврозоны в кризис дала о себе знать. Греция терпит настоящее бедствие, Португалия и Ирландия также уже получили кредиты на спасение экономик. Лихорадит Испанию, непросто переживает кризис и 60-миллионная Италия. Для выживания евро полезно хотя бы то, что Латвия, Литва, Венгрия, а также Болгария с Румынией в еврозону не входят. А то бы экстренно приходилось спасать и их.

И вот уже Ангела Меркель старалась всячески уклониться от спасения Греции, но не тут-то было. Эллины потащили бы на дно и куда более мощную немецкую экономику. Надо было что-то делать. Лидеры стран еврозоны за последние полтора года не раз собирались на экстренные саммиты, а Меркель отдельно ещё встречалась с Николя Саркози. В конце концов, всё равно главными локомотивами евроинтеграции остаются Германия и Франция.

Неделю назад два политика предложили фактически создать общее правительство еврозоны, куда вошли бы вошли лидеры всех 17 государств. Они призвали других членов ЕС к бюджетной дисциплине, введению обязательного бездефицитного бюджета. Кроме того, часть этих мер распространялась бы и на те страны ЕС, которые в зону евро не входят. Разумеется, речь шла об ограничении экономической и политической независимости. Но что делать? Тонут-то все вместе. Как совместить невмешательство во внутренние дела с необходимостью спасать евро?

Пока политики и экономисты спасают еврозону, в Германии растёт число сторонников возвращения к марке, во Франции — к франку. Но как тогда быть с Евросоюзом? Общая валюта — одна из основ ЕС, и отказ от неё станет началом конца всего Евросоюза и крахом идеи евроинтеграции.

Многие экономисты предлагают вывести из зоны евро Грецию. Но не поздно ли? Может быть, не стоило отказываться от национальных валют полностью? Допустим, национальные валюты ходили бы вместе с евро, было бы два ценника в магазинах. Все трудности (как финансовые, так и житейские) не шли бы ни в какое сравнение с тем, что еврозона переживает сейчас.

В принципе, для создания еврозоны были и политические, и экономические предпосылки. Однако привнесение в этот проект идеологического фактора, стремление принять туда как можно больше государств, как выясняется сегодня, оказалось серьезной ошибкой. И сегодня теория европейского единства с трудом выдерживает испытание экономической практикой.

Вадим Трухачев, WIN.ru

Комитет