В сентябре 1380 года на поле Куликовом произошло событие, ставшее краеугольным камнем исторического сознания русского народа. В тот день, 8 сентября, слабейшая во всех отношениях объединенная рать Димитрия Донского, проявив запредельную воинскую доблесть, нанесла сокрушительное поражение сильнейшему противнику – войску фактического правителя Золотой Орды Мамаю.

Причины битвы

В 1357 году, после того как «добрый царь» Золотой орды Джанибек был предательски убит своим старшим сыном Бердибеком, по ордынским степям пошла гулять «великая замятня». Все смешалось в доме Чингисовом. Кровавая чехарда ханов в Сарае развалила Золотую Орду. Верхнее и среднее левобережье Волги отошли Синей орде, базировавшейся в Западной Сибири, во главе с чингисидом Тохтамышем. Власть в нижнем Поволжье с Сараем и Причерноморьем узурпировал темник (начальник над 10 тысячами воинов) Мамай – удачливый полководец и умный дипломат.

Отношения двух частей расколовшейся орды к русским княжествам были различными. Тохтамыш стоял на позициях умеренного вмешательства во внутренние дела русичей, довольствуясь не разорительной данью, раздачей ярлыков на княжение и несильно напрягая князей требованиями участия в своих военных замыслах.

Напротив, воинственный потомок монголов Мамай вознамерился на пару с литвином Ягайлом поделить русский улус. При этом в сфере своего влияния – северо-восточных княжествах – мыслил лишить русских всякой свободы действий, посадив в городах ордынских «алпаутов»(правителей): «Аз тако не хощю творити, како Батый; како изждену князи (изгоню князей. – Авт.) и которые городы красны довлеют (приглянутся. – Авт.) нам, и тут сядем, тихо и безмятежно поживем...» Таким образом, для нарождающейся России возникла реальная угроза утраты государственной автономии.

Искрой, возбудившей огонь непримиримой вражды между Москвой и Сараем, стал категорический отказ московитов предоставить фрязям (так именовали тогда итальянцев) – спонсорам постоянно нуждавшегося в средствах Мамая – концессий для добычи мехов и торговли в русских княжествах. Вердикт был короток – «латинянам не быти на Руси».

Димитрий Московский не был либеральным экономистом, но был государственником и догадывался, что русские земли могут превратиться в торговую вотчину меркантильных генуэзцев. Прирастать хозяйством и народом – главная заповедь правителя, пекущегося о благополучии своей державы, которой и придерживался потомок Ярослава Мудрого. Если этим постулатом не руководствоваться, то нет смысла говорить о развитии страны.

Современный пример пред очами. Откровенно антигосударственная политика «открытых дверей» привела Украину к полной утрате ряда наукоемких отраслей промышленности, а вместе с ними и безвозвратным потерям во всем машинном производстве.

Куда подевались отечественные приборостроение, электроника, станкостроение, кораблестроение, авиастроение и т.д.? Украина, обложенная кредитами-данью МВФ, фактически утратила государственный суверенитет. Теперь политические и экономические решения принимаются под диктовку «генуэзских фрязей». Принимаются с тупого согласия быстро деградирующего народа, превратившегося из работника-созидателя в пивососущее существо, а если повезет – в меру удачливого торговца заморским ширпотребом.

Всё начиналось с невинной глупости реформаторов (хотя, скорее, намеренного предательства) – допустить иностранный капитал без разумных ограничений на внутренний рынок, и быстро закончилось беспошлинным грабежом.

Силы сторон

Все лето 1380 года уязвленный непокорностью русских Мамай готовился пройти по Руси путем Батыя. На деньги генуэзских поручителей, сидевших колонией в Кафе (Феодосия), он провел тотальную мобилизацию в своих улусах. Всего около 100-120 тысяч отлично вооруженных нукеров (профессиональных воинов), включая 4 тысячи генуэзской «черной пехоты», встало под стягами грозного темника. На ¾ Мамаева орда состояла из конницы.

Об ордынском коннике разговор особый. В XIII-XIV вв. это была совершенная машина войны. По своей силе он равнялся четырем хорошо подготовленным ратникам пешего строя. С шестилетнего возраста ордынец учился сидеть в седле, натягивать большой лук до уха и «рубить голову по самые плечи и плечи на отвал».

Среди конных лучников нередки были снайперы, попадавшие в натянутую веревку. Легендарный монгольский лук – «саадак» – являлся сложным механизмом убийства, склеенным из трех слоев дерева, вареных жил и кости. Убойная сила монгольского лука в два раза превышала силу лука их современников – английских лучников, 100 лет наводивших ужас на французских рыцарей. С расстояния 250 метров стрела, выпущенная из «саадака», прошивала насквозь слабозащищенного воина, а со 150 метров пробивала практически любые латы. В колчане у татарского всадника находился набор из полусотни стрел на все случаи боя – для малозащищенного пехотинца, «бронебойные» для тяжеловооруженного латника, для стрельбы по лошадям. Скорострельность монголо-татарского лучника по европейским меркам была феноменальной, в горячке сражения он прицельно выпускал до 15 стрел в минуту.

Помимо «снайперской винтовки» ордынец экипировался топором, веревкой-арканом и саблей. Защитное снаряжение легкого конника состояло из шлема с забралом, кольчуги или металлических лат, крепящихся поверх толстых войлочных кафтанов. Очень часто материалом для лат служила специально выделанная и залитая смолой бычья кожа толщиной не менее 6 мм. По своим защитным свойствам этот биопанцирь не уступал стальному, но был более удобным и легким. Руки защищались металлическими или кожаными наручи-базубандами и налокотниками, аналогично были защищены ноги.

Конные стрелки, маневрируя по фронту атаки, осыпая противника дождем стрел и вступая в короткий боевой контакт, выискивали слабые места его строя. После того как перспективное направление главного удара определялось, по условным знакам (флажкам, огням) в дело вступала знаменитая «лава» тяжелой монгольской кавалерии. С криками «ура» - «бей» закованный в сталь с головы всадника до колен лошади живой таран сметал потерявшего строй врага.

Не будучи до конца уверенным в успешности предприятия, Мамай заключил военный союз с Ягайло, великим князем Литовским, и тот обязался привести в ставку союзника 60-тысячное войско.

Наконец, чтобы поднять боевой дух своих гулямов, беглербек (высший после хана пост в Золотой Орде. – Авт.) Мамай запретил в ордынских землях делать запасы на зиму, обещая небывалые трофеи: «Не един вас не пашит хлеба, да будете готовы на русские хлеба».

Отлично понимая, что с зарвавшимся беглербеком и корыстолюбивым Ягайлом ему не управиться силой одной великокняжеской дружины, какой бы она классной ни была, Димитрий Иванович обратился с проникновенными словами к русским князьям: «Братья князья русские, из рода мы все князя Владимира Святославича Киевского, которому открыл господь познать православную веру... и заповедовал нам ту же веру святую твердо держать и хранить и биться за нее.... Будьте же все готовы идти на мою службу, на битву с безбожными агарянами татарами; соединимся же в Коломне на Успение святой богородицы».

На призыв великого князя откликнулись 23 князя. Явился со своей многоопытной дружиной верный союзник Димитрия Донского славный воевода Боброк Волынский. Примчали на помощь правому делу хорошо «уряженные» ратники во главе с двумя старшими сыновьями литовского князя Ольгерда Андреем Полоцким и Димитрием Брянским.

26 августа 1380 г. в Коломне под великокняжескими хоругвями собралось около 60 тысяч «бодрых и снаряженных умелых ратников». Конница по численности равнялась пехоте. В ее состав входил полк (10 тыс.) тяжелой кавалерии – «кованая рать». Костяк профессионального русского войска составляла многоопытная 20-тысячная московская дружина. По «разрубу» (мобилизации) к войскам княжеств примкнули организованные в полки 30 тысяч пеших «воев» из посадских людей (ремесленников, купцов, священников) и крестьян. Амуниция «пешцов» не была такой богатой и разнообразной как у дружинников, но все они были облачены в шлемы и кольчуги. Оружием – рогатинами, боевыми топорами, сулицами (короткое копье), кистенями, палицами – владели хотя и не так сноровисто как дружинники, однако определенное понятие о ближнем бое имели, т.к. во многих русских городах устраивались ежегодные военные сборы.

Небезынтересен и такой факт: в рядах московитов несли службу несколько сотен крещеных татар – предки будущих Гоголей, Кочубеев, Шереметьевых, Булгаковых, Юсуповых, Кутузовых, Карамзиных, Третьяковых, Тургеневых, Ушаковых.

Мамаева орда, состоявшая почти сплошь из конницы, имела абсолютное превосходство над пешей ратью русских. Содержать многочисленную кавалерию московиты не могли по экономическим причинам. Русская пашня из-за суровости климата, отчего и частых неурожаев, не позволяла накапливать прибавочный продукт, изымаемый у крестьянина, в количестве достаточном для содержания крупных конных дружин, а также развития ремесленного производства в сколько-нибудь значительных объемах. Если в Западной Европе для содержания рыцаря требовался труд двух десятков крестьянских дворов, то в Северо-восточной Руси конный дружинник эксплуатировал в полтора раза больше крестьянских хозяйств. К тому же численность населения русских княжеств, находившихся под «крышей» Великого князя, сильно уступала европейским государствам.

Тем не менее, впервые со времен Ярослава Мудрого Русь, объединенная высшей идеей – постоять за родину и веру, смогла предельным напряжением сил мобилизовать и вывести в поле доселе невиданную числом рать…

Продолжение следует...

Антон Дальский, “From-Ua”

Комитет