Приватизацию 90-х многие считают ограблением народа. На самом деле большое ограбление состояло из множества маленьких индивидуальных историй. И продолжается сейчас. Изначальная идея массовой постсоветской приватизации предприятий была проста, почти как шариковское «Отнять всё и поделить». Каждому гражданину выдавались равные права на приобретение части в общей государственной собственности. Так, по крайней мере, это выглядело теоретически.

Практически же для большинства распоряжение своими правами выглядело как безвозмездная – то есть даром – передача их чужим дядям в различные инвестиционные фонды, где потом виртуальные сертификаты и погибали. Либо другой вариант – продажа своих прав на долю в госимуществе за цену, сравнимую со стоимостью ящика пива. Кто-то шёл по первому пути, другие по второму. Но был и третий путь.

Работники госпредприятий получали долю в этом предприятии. Предприятие перерегистрировалось – часто как закрытое акционерное общество, где каждый член трудового коллектива имел право на часть собственности.

Таким образом, люди оставались не с пустыми бумажками, как в случае инвестфондов, и не с несколькими купонами, как в случае передачи прав банкам, а с реально принадлежащими им долями предприятий.

На самом деле третья категория граждан в массе чувствовала себя настолько же обманутой, как и первые две. Потому что владельцы собственности, не являющиеся руководителями, в большинстве случаев не получали ничего, кроме зарплаты – или получали совсем уже оскорбительные копейки под гордым названием «дивиденды».

Тем временем предприятия выживали и даже начинали развиваться. Руководство, зачастую оставшееся со времён того же благословенного позднего СССР, не забывало напоминать сотрудникам, что неплохо бы им избавиться от совсем ненужных акций предприятия, продав свою долю. Продать полагалось тому, на кого руководство укажет, и опять же, чаще всего, за сумму, эквивалентную ящику пива.

Некоторые сотрудники охотно шли на поводу. Владение мифическими корпоративными правами не давало гражданам ничего хорошего, а деньги, хоть и небольшие, оказывались кстати.

К сожалению, мало у кого было представление, насколько именно небольшими были предлагаемые суммы по сравнению с ценностью их доли в бизнесе. В большинстве случаев повторялась библейская история с продажей прав наследования за чечевичную похлёбку.

Прозрение (не у всех) начало наступать лишь в двухтысячных годах. К примеру, громкое дело о попытке корпоративного захвата пивного предприятия «Оболонь» ознаменовывалось суммами в десятки тысяч долларов, которые простым акционерам комбината предлагали за их долю.

И не только предлагали, но и платили – в отличие от руководящих заводом бывших комсомольцев, предпочитавшим вытягивать собственность за копейки. Выходящие из офисов скупщиков с пакетами наличности работяги вполне могли бы стать олицетворением удачной стороны украинской приватизации... 

Могли бы, но не стали. Собственно, я собирался писать не о делах давно минувших, а о сегодняшних днях, которые для оставшихся мелких акционеров вполне могут стать днями окаянными. Связано это с украинским законодательством. Согласно ему, бывшие открытые и закрытые акционерные общества должны перерегистрироваться в публичные или частные АО, а также провести дематериализацию акций. То есть перевести акции в бездокументарную форму.

По этой схеме информация об акционерах должна храниться у специальной организации-хранителя. Услуги хранителя по закону станет оплачивать акционер – тот самый, который на протяжении многих лет не получал дивиденды, зато получал предложения избавиться от своей собственности за копейки.

Многие ЗАО стали пользоваться грядущими изменениями для того, чтобы выкупить акции у мелких собственников. Первый шаг рабочей схемы выглядит так: акционерам направляются письма, где им сообщают о грядущих изменениях и называют высокую стоимость услуг организации-хранителя. Известие о том, что за хранение информации об акциях нужно будет каждый год платить под тысячу реальных гривен из своего кармана, повергает мелких акционеров в шок.

Второй шаг двухходовки: к акционерам звонят представители предприятия и ненавязчиво предлагают им акции продать – чтобы не нести ежегодных расходов. Цена обычно превышает традиционный ящик пива, но по сравнению с реальной ценностью активов является заниженной раз в десять.

Кроме того, акционерам обещают начать выплачивать дивиденды за уже отданные ими акции. Обещание это, естественно, никто не собирается фиксировать на бумаге... Многие соглашаются.

Словом, людей, недобитых в предыдущие раунды приватизации, массово лишают собственности сейчас.

Где решение проблемы? Не знаю. Понятно, что люди могут переводить свои акции к другим хранителям, берущим за свои услуги намного меньшие деньги. Люди могут искать покупателей на свои акции и помимо предприятия, да и ещё, наверное, есть варианты. И понятно, что большинство ничего этого делать не будет.

Ощущение ограбления остаётся всё равно. И это не менее мерзкое ощущение, чем было в девяностых.

АЛЕКСАНДР СТРУГОВ, ОДНАКО

Комитет