На нынешних уроках знаний, регулярно проводимых в школах 1 сентября, имя Николая Васильевича Гоголя звучать, скорее всего, не будет. Уж слишком он для Украины актуален. Ведь, хотя с тех пор столько лет прошло, гоголевские персонажи от «Ревизора» и «Мертвых душ» до героев его малороссийских повестей, включая «Вий» и «Сорочинскую ярмарку», за годы украинской независимости повылезали из всех щелей и всё больше жалуют политику...

В год 200-летия со дня  рождения великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя интерес к нему в Украине заметно вырос (несмотря на попытку вписать его в рамках системы образования в разряд иностранных писателей). И это хорошо, ведь Н.В. Гоголь, при всей своей для украинской власти «неудобности», слишком заметная в украинской и мировой культуре фигура, чтобы его совсем игнорировать.

И хотя его юбилей в Украине совпал со столетием рождения и 300-летием смерти любимых властью С. Бандеры и И. Мазепы, заслонить русского писателя двум «великим украинцам» даже общими с властью усилиями так и не удалось.

Вот и приходится с ним считаться, в чём-то на него равняясь, а в чём-то опасливо оглядываясь. На всякий случай. Мало ли что? А вдруг…

Возможно, поэтому на нынешних уроках знаний, регулярно проводимых в школах 1 сентября, имя Николая Васильевича Гоголя звучать, скорее всего, не будет. Уж слишком он для Украины актуален. Ведь, хотя с тех пор столько лет прошло, гоголевские персонажи от «Ревизора» и «Мертвых душ» до героев его малороссийских повестей, включая «Вий» и «Сорочинскую ярмарку», за годы украинской независимости повылезали из всех щелей и всё больше жалуют политику.

 

Особенно не нравится многим на Украине, когда вспоминают гоголевские тексты, где Тарас Бульба говорит про «русское товарищество», но сегодня мы поговорим о другом. О тех гоголевских житейских зарисовках, в которых, как в зеркале, отражаются не только его собственные представления по довольно важным для страны вопросам, но и начинают проступать наши украинские особенности.

 

Правда, не всегда они могут быть лицеприятными. Но классик, он на то и классик, что его уже не поправишь и не подвинешь. Надо принимать, как есть. И думать. Подумаем и мы.

 

В этом смысле моё внимание привлёк один колоритный отрывок из ранней его повести "Ночь перед рождеством". Все, конечно, его знают. Это эпизод посещения кузнецом Вакулой Санкт-Петербурга. И вроде в нём всё понятно. Но у меня ряд сцен из него вызвали естественные аналогии и весьма любопытные ассоциации.

 

Урок первый: "грамотный язык", или о принципах и ориентирах в культуре

 

Первый фрагмент касается языка и культуры. Напомню, что, увидев запорожцев, Вакула обратил внимание, что они с ним говорили, как пишет Николай Васильевич, "грамотным языком". Впрочем, предоставим ему слово:

 

"Кузнец и себе не хотел осрамиться и показаться новичком, притом же, как имели случай видеть выше сего, он знал и сам грамотный язык.

 

- Губерния знатная! - отвечал он равнодушно. - Нечего сказать: домы балшущие, картины висят скрозь важные. Многие домы исписаны буквами из сусального золота до чрезвычайности. Нечего сказать, чудная пропорция!

 

Запорожцы, услышавши кузнеца, так свободно изъясняющегося, вывели заключение очень для него выгодное"...

 

Потом запорожцы отправились в царский дворец. И Вакула с ними. И там, при встрече с царицей, в языке говорящего с ней запорожца произошли любопытные перемены. Но опять слово Н.В. Гоголю.

 

И в самом деле, а зачем? В одном случае оказалось выгодным говорить грамотно, в другом - нет. И это наталкивает на интересные размышления. Итак, что мы здесь видим? Н.В. Гоголь выделяет в тексте «русский язык», который он называет "грамотным языком", и тот, что он именует "грубым, обыкновенно называемым мужицким наречием", на котором говорили малороссийские селяне, размещая их, таким образом, как бы на разных «этажах» культуры. Разумеется, можно его за это упрекнуть, но раз он написал так, значит, так и думал.

 

Более того, русский и грамотный языки для него, безусловно, тождественны, причем под этим русским языком он имеет в виду не язык великороссов во всех его формах, а общерусский литературный язык.

 

С точки зрения кузнеца Вакулы, предлагаемой Н.В. Гоголем, в уважаемом обществе следует говорить на грамотном языке, чтобы не осрамиться ("не хотел осрамиться"). Но в присутствии царицы запорожец специально говорит "самым грубым ...наречием". Почему? С точки зрения Гоголя, говоря на малорусском наречии, запорожец ищет выгоды. А если это так, можем ли мы предположить эту выгоду и в дальнейшем?

 

Что в данном случае значит «грамотный язык»? Это русский литературный язык, в течение столетий создававшийся всей элитой русской цивилизации, в том числе и элитой Малороссии. Для освоения его требовались усилия, но говорить на нём было почётно, независимо от места жительства и сословия.

 

Что же получается? Конечно же, украинский язык сейчас уже состоялся. Но в этом контексте весьма любопытна позиция Гоголя применительно к соотношению "русского" и "украинского" языков, воспринимавшихся на тот момент как "грамотный язык" и, мягко говоря, не очень грамотный.

 

При этом тем, кто не хотел в приличном обществе срамиться, нужно было говорить на грамотном языке, т.е. на русском.

 

Потом ситуация изменится, и в условиях своеобразной культурной демократизации определённая группа новой провинциальной интеллигенции из разночинцев предпочтёт не совершенствоваться в грамотном языке и высокой культуре, а культивировать то, что уже знали и умели в сельской провинции, выдавая это за образец.

 

"Я так вижу, я так слышу, я так понимаю. Как слышу, так и пишу… И это здорово!"

 

Однако разве этот случай уникален? На какой-то стадии так начнёт развиваться всё мировое искусство: вместо того, чтобы расти самим и растить своего читателя, ученика, зрителя, новые "гении" предпочтут опускаться до уровня массы, выдав её возможности и потребности за желанный образец. И тотальная деградация станет его отличительной чертой.

 

Впрочем, возможно, украинский язык уже не такой. Некоторые его знатоки даже уверяют, что он в пять раз богаче русского(?). Но могла ли на нём не отразиться эта изначально заложенная при его формировании склонность выдавать грубость и примитив за высший образец? Не уверен.

 

К сожалению, есть основание полагать, что вся нынешняя украинская культура вышла из этого принципа. Зачем стремиться к высшему, когда можно равняться на что-то попроще и называть его высшим?

Первый путь чрезвычайно труден и требует огромных усилий. Второй - лёгкий и не будет стоить почти ничего. Какой путь проще и выгодней - ясно.

 

Только понятно и другое: культура, не способная на великое усилие, никогда не будет великой, как не будет великим неспособный на это усилие народ.

 

Урок второй: с чего начинается свобода?

 

В сцене пребывания кузнеца Вакулы есть ещё один любопытный эпизод: поведение запорожцев при встрече с царицей. Той царицей, которая была, сама того не зная, великой собирательницей Украины, присоединив к ней Правобережье и Новороссию. Царицей, уважительное отношение к которой в наших приморских городах, в первую очередь в Одессе и Севастополе, ныне стало не только проявлением элементарной благодарности жителей городов по отношению к их основательнице, но и признаком противопоставленной украинизации своеобразной "новороссийской Фронды".

 

Для тех, кто Екатерину II считает "шлюхой на престоле" и "катом украинского народа", это,  мягко говоря, неприятно. А такое уважительное отношение к ней они обычно объясняют неизжитым рабским сознанием.

 

Вот тут-то как раз упомянутая гоголевская сценка будет весьма кстати. Итак, снова предоставим слово Н.В. Гоголю:

 

- Помилуй, мамо! Помилуй!

 

Кузнец, не видя ничего, растянулся и сам со всем усердием на полу.

 

- Встаньте! - прозвучал над ними повелительный и вместе приятный голос. Некоторые из придворных засуетились и толкали запорожцев.

 

- Не встанем, мамо! Не встанем! Умрем, а не встанем! - кричали запорожцы.

 

Потемкин кусал себе губы, наконец подошел сам и повелительно шепнул одному из запорожцев. Запорожцы поднялись"…

 

Итак, вроде ничем не примечательный эпизод. Но я уже который раз сталкиваюсь с ним, когда в какой-нибудь компании заходит разговор о том, отчего у нас в Украине как-то всё не так? Вроде и независимы столько лет. Отчего же жизнь в стране никак не можем наладить? Отчего "элита" так безответственно дуркует, будто в захваченной стране оккупанты, а народ не может самоорганизоваться для приведения её в чувство и отстаивания своих жизненных интересов?

 

И вот тогда вспоминается этот эпизод: "Не встанем, мамо! Не встанем! Умрем, а не встанем!" И нет уже давно власти такой ненавистной для истинных украинцев Сатрапии-России. 18 лет мы сами себе хозяева. И что? Но видно нет в сердце этой свободы. Нет её ни у представителей власти, ни у большинства граждан.

 

В противном случае не призывали бы, подобно «великому украинскому писателю» В. Яворивскому, Украине стать "подстилкой" Америки.

 

Впрочем, дело не только в этом. Как-то раз на изысканной творческой тусовке, где обычно любят поговорить о свободе, услышал я от одного «свободного» художника, что нам так плохо оттого, что слишком много рабов осталось с советских времён.

 

"Вспомните, - вещал художник, - что делал Моисей после бегства евреев из Египта. Он 40 лет водил их по пустыне, пока не умер последний раб. Вот и нам предстоит то же самое".

Что ж, очень удобная аргументация. И чтобы ничего не делать, и чтобы Украину в пустыню превращать. Но правильная ли? И может, дело не только в свободе, но и в ответственности за свою страну?

 

Урок третий: так чего же нам надо?

 

Третий эпизод из уже упомянутой сценки - о том, чего хотели запорожцы, явившись в царский дворец? А ведь они точно чего-то хотели. Для чего-то, отложив все свои дела, отправились на долгие месяцы в столицу и преодолели до Санкт-Петербурга не одну сотню миль. Ведь в самом деле не для того только, чтобы лицезреть свою императрицу и её фаворита, их - запорожцев - гетмана?

 

Но, впрочем, снова предоставим слово Николаю Васильевичу:

 

- Помилуй, мамо! Зачем губишь верный народ? Чем прогневили? Разве держали мы руку поганого татарина; разве соглашались в чем-либо с турчином; разве изменили тебе делом или помышлением? За что ж немилость? Прежде слышали мы, что приказываешь везде строить крепости от нас; после слышали, что хочешь поворотить в карабинеры; теперь слышим новые напасти. Чем виновато запорожское войско? Тем ли, что перевело твою армию чрез Перекоп и помогло твоим енералам порубать крымцев?..

 

Потемкин молчал и небрежно чистил небольшою щеточкою свои бриллианты, которыми были унизаны его руки.

 

- Чего же хотите вы? - заботливо спросила Екатерина.

 

Запорожцы значительно взглянули друг на друга.

 

Что попросил кузнец Вакула у государыни, думаю, большинство из нас хорошо знает. Но за этим ли ехали запорожцы к царице? Ведь они в данном случае представляли свой народ. Народу были определённые притеснения, и запорожцы приехали в столицу, чтобы за него просить. И что в результате из этого получилось? Об этом Гоголь умалчивает. Но торжественность момента, благодаря "простодушию" Вакулы, была явно скомкана.

 

Однако дело не только в этом. Мне, например, эта история напоминает не только то, чем нередко заканчивается аналогичное доброе дело, когда решишься пособить какому-нибудь очередному земляку или знакомому (запорожцы, думаю, потом сильно пожалели, что взяли с собой во дворец Вакулу), но и поездки в дальние края наших "уполномоченных", не важно в каких они чинах: президента, премьера и прочих...

 

Не всплывают ли в этих визитах и прошениях все те же "черевички", трансформировавшиеся в современных условиях в определенные преференции? Для себя. Для своей семьи, кумовьёв и близких... И в самом деле, почему бы и нет? А подобная ситуация в современном исполнении как-то представляется довольно живо.

 

Более того, судя по тому, как ни шатко ни валко, а зачастую просто неудачно у нас идут международные дела, многие из них, возможно, так и заканчиваются очередными "черевичками". Хотя, может быть, причина в чём-то другом?

 

Впрочем, есть в этой сцене и ещё один любопытный момент, касающийся, как сейчас бы сказали, имиджа казацкой делегации. Да и не только её. Предоставим снова слово Николаю Васильевичу, описавшему реакцию на поведение Вакулы в таких красках:

 

- Встань! - сказала ласково государыня. - Если так тебе хочется иметь такие башмаки, то это нетрудно сделать. Принесите ему сей же час башмаки самые дорогие, с золотом! Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, - продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами показывал, что он не принадлежал к числу придворных, - предмет, достойный остроумного пера вашего!

- Вы, ваше императорское величество, слишком милостивы. Сюда нужно, по крайней мере, Лафонтена! - отвечал, поклонясь, человек с перламутровыми пуговицами"...

 

Однако, у нас сейчас в Украине уже есть свои Лафонтены! Более того, судя по многим текстам, особенно на интернет-форумах, у нас в роли коллективного Лафонтена выступает вся страна. И действительно, что ей ещё остаётся? Народ не безмолвствует. Он смеётся. Смеётся, значит, он, как тот "заяц над бездной", - свободен.

 

И ещё: ему больше нечего терять...

 

Вот такие интересные получаются уроки знаний по Гоголю.

 

Андрей СТАВИЦКИЙ, ОДНА РОДИНА

 

Комитет