Германия больше не хочет быть спонсором восточноевропейских членов ЕС

Для новых членов ЕС из Восточной Европы, рассчитывавших, что вступление в Евросоюз на десятилетия вперед решит все их экономические проблемы, настал момент истины. Еще совсем недавно казалось, что благоденствие гарантировано, а покровительство стран – основательниц ЕС будет обеспечивать непрерывный экономический рост. Однако кризис спутал все карты: «новым европейцам» дали понять, что золотой дождь кончился, и это – надолго.

Первой вопрос о прекращении «инвестиционного донорства» подняла Франция, большинство жителей которой уже давно с некоторым подозрением наблюдают за деятельностью евроструктур. Не случайно именно французы в 2005 году похоронили проект Евроконституции, провалив его на общенациональном референдуме.

Сегодня президент Николя Саркози дал понять, что главным приоритетом его экономической стратегии является сохранение рабочих мест внутри страны. Французским автогигантам объяснили, что государство поддержит их лишь в том случае, если деньги будут вложены в производство исключительно на французской территории, а не в странах Восточной Европы.

В ответ на это Мирек Тополанек, премьер председательствующей в ЕС Чехии пожаловался на Саркози в Еврокомиссию, обвинив его в «протекционизме».

По нынешним временам это очень серьезное обвинение, особенно если учесть, что стараниями медиа-синдикатов и подконтрольных им СМИ слово «протекционизм» приобрело примерно такую же эмоционально-психологическую окраску, как у слов «терроризм», «экстремизм» или «фашизм».

На концептуальном уровне протекционизм пытаются приравнять к ксенофобии, описывая ее как некую проекцию национальной нетерпимости на уровень экономических отношений. Любопытно, что на роль главного эксперта по «протекционизму» стал активно претендовать британский премьер Гордон Браун, что, в принципе, неудивительно.

Начиная со времен Маргарет Тэтчер Британия была общеевропейским лидером по части финансовых спекуляций, а промышленное производство развивалось по остаточному принципу.

Сегодня Британия, недавно принятые в ЕС страны Восточной Европы (в большинстве своем, кстати, ориентированные на Вашингтон и Лондон) и леволиберальное руководство Еврокомиссии выступают единым фронтом, требуя, чтобы Германия и Франция взвалили на себя весь груз общеевропейских проблем.

Париж с самого начала отказывался быть «локомотивом», тянущим за собой экономически слабых «новых европейцев». Берлин же некоторое время колебался. Еще совсем недавно канцлер Меркель практически воспроизводила риторику Брауна, высказывая удивление, что «некоторые страны пытаются помочь своим компаниям с помощью протекционистских мер».

Разница в позициях объяснялась просто: для сегодняшней Франции приоритетным проектом является вовсе не ЕС, а Средиземноморский союз. Поэтому, если Париж и будет кому-то помогать, то лишь ключевым партнерам по этому проекту – Испании и особенно – Италии, которая уже сейчас становится слабым звеном еврозоны.

Германия же, заплатившая огромную цену за «европейский интеграционный процесс» и пожертвовавшая маркой ради евро, до последнего момента выражала готовность следовать прежним курсом.

Несмотря на то что «новые европейцы» часто вели себя по отношению Германии по-хамски (особенно преуспела в этом Польша), Берлин рассчитывал, что строительство «общеевропейского дома» в стратегической перспективе пойдет на пользу немецкой экономике.

Однако сейчас, похоже, терпение Берлина лопнуло. На экстренном саммите ЕС Германия заблокировала проект выделения восточноевропейским странам ЕС финансовой помощи на сумму 180 млрд евро. Лидеры Чехии, Польши, Словакии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Латвии, Литвы и Эстонии просили эти деньги на поддержку банковских систем и курсов национальных валют.

Еврокомиссия, перед этим отвергшая план немедленного вступления практически обанкротившихся Болгарии и прибалтийских государств в Еврозону, рассматривала накачку новых членов ЕС 180 миллиардами евро как своего рода компромиссный вариант.

С идеологической точки зрения саммит должен был пригвоздить к позорному столбу «проклятый протекционизм» и дать по рукам амбициозному Саркози, который, мол, никак не может выйти из образа «президента Европы», сформировавшегося во время французского председательства в ЕС во второй половине 2008 года.

Германии же отводилась роль своеобразного арбитра в споре между Францией и «новыми европейцами».

Для США и Великобритании, до сих пор умело игравших на франко-германских противоречиях, реализация такого сценария была бы хорошей новостью. Однако в Берлине решили, что тащить на себе весь «восточно-европейский колхоз» и, вдобавок, ссориться с Францией в нынешних условиях нецелесообразно. Канцлер Меркель заявила, что вопрос о каждой из восточно-европейских стран будет решаться отдельно.

Берлин считает, что Венгрия (не устраивавшая, в отличие от Польши и Чехии, скандальных внешнеполитических выходок) действительно нуждается в помощи. А вот у остальных, мол, далеко не все так плохо, как кажется. И решение по каждой отдельной стране будет приниматься в индивидуальном порядке.

Одним словом, Берлин как бы сказал восточноевропейским соседям по ЕС: касса закрыта – приходите завтра.

В Берлине, конечно, понимают, что такие действия только укрепят позиции «евроскептиков» в Восточной Европе, наиболее известным из которых является президент Чехии Вацлав Клаус.

С другой стороны, немцы, наконец, осознали, что поддержание на плаву восточноевропейских экономик больше не стоит тех жертв, которых требовали от Германии, начиная с Маастрихтского договора, интеграционные процессы на европейском континенте.

Александр Рублев, RPMonitor

Комитет