Если «козаченьки» так хотят служить государству – давайте сделаем им приятное. Для начала массовый призыв под знамена всех, кто подходит по возрасту. И того, кто не «оттрубил» в реестр не записывать! Во-вторых, сделаем из тех, кто честно Родине долг отдал что-то вроде американского Организованного Резерва. Со всеми сопутствующими прелестями. Т.е.: прохождением регулярных сборов (месяц в год). Причем реальных сборов, а не «партизан». С участием в учениях и боевых действиях…

 

«На эти прелестные острова стекался самый разный народ – от безграмотных мужланов до беспутных отпрысков знатных родов. При всем несходстве две вещи объединяли их: они молчали о своем прошлом и громогласно уверяли, что обеспечат себе великолепное будущее. Все до одного, они самозабвенно верили, что Фортуна ослепительно им улыбнется. Что ж, надо признать, с одним из тысячи такое все же иногда случалось...»

Д. Вейзенмюллер «Разыскания о флибустьерских временах»
 
Если вам, уважаемые читатели, доведется когда-нибудь объяснять иностранцам, кто есть, по сути своей, казаки, то скажите просто: «Piratеs». И все станет на свои места.
 
Пятнадать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутыль горилки!
 
Но разве одноногий Джон Сильвер с орущим «Пиастры! Пиастры!» попугаем на плече похож на Тараса Бульбу? Нет, не похож. Но лишь потому, что литературный герой «Острова сокровищ» «жил» во второй половине XVIII века, а гоголевский персонаж в первой половине XVII-го. А если мы будем сравнивать реальных флибустьеров и корсаров XVI и первой половины XVII веков, всех этих Уолтеров Рейли и Джонов Хоукинсов, с казацкими атаманами того же времени, типа Самойла Кошки и Ивана Подковы, то сходство несомненно.

 

В своих обществах они играли практически одну и ту же социальную роль. Роль (если смотреть только на светлую ее сторону) первопроходцев и колонизаторов. То, что при этом они были грабителями и убийцами... Спишем на специфику времени.

 

Историю не делают в белых перчатках. В конце концов, Карибское море и остров Тортуга, где размещалась пиратская республика – знаменитое Береговое Братство, были для энергичных англичан и французов того времени не менее романтичными местами, чем низовские степи и Запорожская Сечь для наших пассионарных предков.  

Англия и Франция опоздали к первому колониальному разделу и, как писал Евгений Тарле в своих «Очерках истории колониальной политики западноевропейских государств»: «Морская охота в открытом море на испанских и португальских купцов, плывущих из Индии, из Бразилии, из Мексики, из Перу, с Кубы, Гаити, Суматры, «со всех концов горизонта» - вот что было формой английского и французского соучастия в эксплуатации вновь открытых заморских земель».

 

Поставьте на место испанцев и португальцев турок и татар, а на место моря – степь, и получится схожая картина. А уж Петр Конашевич-Сагайдачный, выручивший Речь Посполитую под Хотином, вполне сопоставим с Френсисом Дрейком, спасшим Англию от испанской «Непобедимой армады».

Потомки Чингисхана
 
А ежели кто дико оскорбился сопоставлению пиратов с казаками... Если есть еще те, кто продолжает верить в сказочки про казаков (особенно XVI-XVII столетий), как «славних лицарів, які захищали неньку-Україну», про Запорожскую Сечь как «особливу військову організацію на зразок лицарських орденів, що існували в Західній Європі» (© Дмитро Дорошенко), то послушайте вот такое соображение.

 

Автор изо всех сил пытается за уши затянуть казачество в «европейский контекст». Понятно, что никакие «ордена» тут и близко не валялись. Это даже не смешно. Но вот сопоставление с пиратами, особенно после всяческих Рафаэлей Сабатини или, чтобы быть понятным современному тинейджеру, «Пиратов Карибского моря» с Джонни Деппом в главной роли, может помочь в этом безнадежном деле. А иначе придется смириться с историческими фактами и признать, что никакой «Европой» в деле появления казачества и не пахнет.

 

А пахнет тут кизячным дымом кочевья, ковылем и горячей кровью степных батыров – «людей длинной воли», как любил выражаться дед Лев Гумилев. Батыров, которые после провала проекта «Наследие Чингисхана» русифицировались и занялись банальной добычей «хлеба казацкого» на бескрайних просторах Дикого Поля.

Уже в конце XII – начале XIII веков на степном пограничье Киевской Руси известны «бродники» - русскоязычные кочевники разнообразного происхождения. В битве на Калке они выступили союзниками монгольских нойонов Субудая и Джебэ. Батыевский блицкриг добавил к бродникам осколки разбитых вдребезги северных (русифицированных) половцев и торков («черных клобуков»).

 

Южные половцы сберегли тюркоязычность, приняли ислам и стали известны как ногаи. Так что особо принципиальной разницы между казаками и ногайцами вплоть до XVIII века не существовало. Они вели сходный образ жизни, воевали и торговали между собой. Даже внешностью и одеждой мало отличались.

 

Ну, то, что само слово «казак» имеет тюркское происхождение, думаю, объяснять никому не нужно. Впрочем, как и слово «атаман», происходящее от «одаман» - руководитель чабанов сводного стада. И «кош», и «курень» и еще множество других.

 

Даже название, под которым днепровские казаки были широко известны еще до появления Запорожской Сечи – «черкасы» - происходит от тюркского «чери кысы» - «войско-народ».

 

Кстати, первоначальная столица донских казаков носила название Черкасск. Это я к тому, что существует достаточно влиятельное идейное течение, рассматривающее казачество XIV-XVI столетий как отдельный единый этнос (причем, наиболее яростные адепты настаивают на адыгском происхождении), часть которого была ассимилирована малороссами. Великорусская ассимиляция началась намного позднее (еще во время Смуты московиты рассматривали донцов как совершенно чуждый народ) и закончилась уже при Советской власти.
 
Запорожская школа
 
Со второй половины XVI века начинается усиление социального гнета в Речи Посполитой и множество малоруських крестьян-беглецов стало проникать в степи. Благо, фронтир начинался за Росью и Ворсклой. А здесь уже существовали свои вековечные традиции, нравы и свой взгляд на мир. Попавший сюда крестьянин или переваривался и перетапливался как в котле, становясь казаком, или отторгался.

 

А ведь в казачество шли не только простолюдины, но и шляхтичи, подчас из очень знатных родов. Но для них характерно наличие каких-нибудь темных пятен в биографии. И казачьи подвиги рассматривались ними как средство восстановления чести: «или пасть со славою, или воротиться с добычею».

 

Коронный гетман Ян Замойский, обращаясь к провинившимся шляхтичам, выставлявшим в оправдание прежних проступков свои заслуги в запорожском войске, говорил: «Не на Низу ищут славной смерти, не там возвращаются утраченные права. Каждому рассудительному человеку понятно, что туда идут не из любви к отечеству, а для добычи».

Это шпилька в бок «демократической» легенде о казачестве. Легенде, возникшей благодаря усилиям Рылеевых, Герценых, Чернышевских, Костомаровых, Антоновичей, Драгомановых и прочих интеллигентов XIX века, искавших объект для приложения своего народофильского пыла. Воспитанные на западноевропейских демократических идеалах, они и в казаках хотели видеть «интеллигентов с оселедцами».

 

Сейчас, я так думаю, демократия расценивается не по формальным признакам. Всеобщее равенство и выборность должностей в общине, живущей грабежом, способно восхищать лишь экзальтированных дамочек. Да и запорожская «демократия» с ее постоянными переворотами, убийствами кошевых и «разносом» имущества старшины была на самом деле охлократией.
 
Мы с первого класса вместе. И за все, что мы делаем...
 
Все-таки не будем ставить знак равенства между понятиями «казак» и «разбойник с большой дороги» (харциз), хотя казаки не брезговали и таким промыслом. С точки зрения современного Уголовного Кодекса казаки занимались чистым криминалом.

 

Но, как говорила Екатерина Великая: «Исторического деятеля следует судить с позиций того времени, в которое он жил». Четыреста лет назад и уголовное право, и, главное, моральные понятия были не более туманными, чем сейчас. А ведь мы можем четко отделить любимцев радио «Шансон» - уголовную шпану от «новых русских», при всей специфике формирования этого «сословия».
 
Кстати, о «новых русских». Чем вам не аналог «матерого казака» (реестровца) конца XVI – начала XVII столетий. Уже «накопившего» «первоначальный капитал», обзаведшегося землицей, хуторком, «садком вишневым коло хаты». К середине XVII века казачья «аристократия» по уровню материального достатка не уступала мелкому и среднему панству. Понимая важность образования для дворянской карьеры, она обучает своих детей панским премудростям.

 

Как писал Николай Ульянов: «Меньше чем через сто лет после введения реестра среди казачьей старшины можно было встретить людей, свободно употреблявших латынь в разговоре». И все бы вроде хорошо, и степной добытчик готов появиться в светской гостиной. Но на этом аналогия заканчивается. Потому что «старые хозяева жизни» - шляхта – казаков за своих признавать активно не желали. Абыдна, понимашь. И начинается череда «казацко-крестьянских» восстаний.

 

От Косинского и Наливайко до Острянина, Гуни и Павлюка. «Крестьянскими» эти восстания называются лишь потому, что казаки использовали крестьян как «пушечное мясо», предавая при каждом удобном случае. Антикрепостническая борьба крестьянства использовалась теми, кто всеми фибрами души мечтал обзавестись крепостными.

Конечно, рано или поздно днепровским казакам предстояло быть раздавленными польской государственностью, либо примириться с положением особого воинского сословия, наподобие позднейших донцов, кубанцев и терцев. Но... Хмельницкий, не желая того, высек искру, которая привела к взрыву, который, в свою очередь, сделал действительностью все самые заветные мечты казачества и вознес потомков степных добытчиков на заоблачные вершины.
 
...плюс оказачивание всей страны.
 
Тут не место и не время подробно анализировать все перипетии Хмельниччины, но ясно, что Богдан никогда не мыслил, что казачество станет полновластным владельцем Малой Руси. Его цели и цели его окружения были куда как более прозаичнее. Им очень нравилась Речь Посполитая и ее «злота вольносць шляхетска». И хотели казаки всего-навсего занять подобающее им место в социальной иерархии. Место рядом со шляхтой.

 

Поэтому Зборовский 1649 года мир был вершиной их желаний. Но из искры возгорелось пламя и народный бунт, который как известно «бессмысленный и беспощадный» (©А.С.Пушкин), превратился в настоящую стихию, для которой шляхетские мечтания казачьей тусовки значения не имели.

 

Сотни тысяч вчерашних крестьян стали называть себя казаками и им вовсе не хотелось возвращаться на панщину. Вот эта стихия и продолжила войну и в конце концов привела полонофильскую казачью верхушку к Переяславской Раде. Но списывать все на стихию не есть правильно. В результате крестьянского восстания вся польская администрация и весь шляхетский правящий слой был сметен. Его представители либо физически уничтожены, либо спасались бегством. И опустевшую экологическую нишу заняли «матерые казаки».

 

В силу своего военного опыта и организованности они заняли ключевые позиции в ополчении восставших, придав ему запорожское устройство. Сложившаяся в степи для небольшой военно-разбойничьей общины система была перенесена на довольно значительную страну с трудовым оседлым населением. По сути, произошел захват казаками Малой Руси и превращение ее в «Украину». Ведь «козаченьки» принесли все свои традиции: измены, перевороты, поиск добычи прежде всего - реализация которых и дала название целому периоду – «Руина».

 

А давайте на секунду представим, во что превратилась бы merry old England и как пошла бы ее история, если бы пираты, на протяжении всего XVI столетия игравшие весьма значительную роль в жизни страны и гнездившиеся по берегу Па-де-Кале, Ла-Манша и Ирландского канала, захватили бы власть. У-у! Была бы сплошная «Британская Украина». Но это чисто лирическое отступление.

Дабы не возникло терминологической путаницы, следует отметить, что «настоящими казаками», «казаками старой закалки» со времен Хмельниччины нужно называть численно небольшую, но сплоченную группу, образовавшую «старшинское сословие». И не путать их с «показаченными» вчерашними хлопами.

 

Если про казачий реестр один современник выразился: «Можнейшие пописались казаками, а подлейшие остались в мужиках», то в старшину выбились можнейшие из можнейших – самые хищные и пронырливые. Мы ведь не путаем «новых русских», сумевших в славные 90-е «толкнуть за кордон», условно говоря, «вагон с красной ртутью» или прихватизировать заводик, и теперь почивающих на лаврах, с «широкими массами» псевдосреднего псевдокласса, которые благодаря «челночному бизнесу» или открывшемуся в последнее время кредитованию сумели приобрести автомобильчик, ну или там евроремонтик сделать.
 
Сбыча мечт
 
Но самое интересное началось в конце XVII века, когда та часть старшины, которая сделала ставку на Москву, выиграла и стала получать от этого всяческие приятности. Главная масса земель сосредоточилась в руках казачьей аристократии, а крестьянство и большая часть «показаченных» – рядовых казаков Гетьманщины (Малороссии в терминологии того времени) - превратились в крепостных. Известная дореволюционная исследовательница А.Я.Ефименко резюмирует это так: «Вместе с г.Лазаревским, который посвятил десятки лет добросовестного труда детальному выяснению фактической стороны происхождения большей части малорусских крупных дворянских родов, мы должны признать, что малорусское панство выросло на всяческих злоупотреблениях своею властью и положением.

 

Насилие, захват, обман, вымогательство, взяточничество – вот содержание того волшебного котла, в котором перекипала более удачливая часть казачества, превращаясь в благородное дворянство».

 

В качестве примера можно привести историю налогов, которые с 1654 года собирались в царскую казну. Вот только ни копейки туда не попадало. Московское правительство во времена Руины закрывало на это глаза. Тем самым покупая гетьманскую лояльность. (Сравним это с низкими ценами на газ). Но в 1722 году взбрело чего-то в голову Петру I разобраться с “нецелевым использованием средств”. В результате еще одним «мучеником» Петропавловской крепости – Павлом Полуботком – стало больше.

 

Но концов так и не нашли и плюнули «кляті москалі» на это темное дело. Кстати, все мемуаристы конца XVIII – первой половины XIX века отмечают, что средний малороссийский помещик жил намного зажиточней своего великорусского «коллеги». Вот оно - «золото Полуботка» и вот они - налоги. С этим, кстати, связано и ярое «самостийничанье» казачьей верхушки – отстаивание ею автономии Гетьманщины в первой половине XVIII века. Просто прав и привилегий у старшины в то время было намного больше, чем у великорусского дворянства.

 

Служить в армии тогда дворяне должны были с 14 лет и до самой смерти. А если и возвращался израненный инвалид в свое поместьице, то поджидал его тут «правёж». За недоимки своих крепостных перед государством расплачивался помещик. А дабы он не мухлевал, раскладывали ясного сокола на лавке и лупили палками, пока все долги не отдаст. И лишь после «Вольности дворянской», во времена правления «пресветлыя Фелицы» – Екатерины II, дворянство превращается в «благородное сословие». А казачью старшину за благородных не признают. Абыдна, понимашь!

 

И землица есть, и богатство есть, и крепостные есть… Кстати, о крепостных. На самом деле пресловутый указ от 3 мая 1783 года не внес никаких изменений в существующий порядок. И по мнению многих исследователей, не был даже замечен крестьянством. Земли были расхищены, и мужики закреплены еще задолго до воцарения Екатерины II.

Имперское правительство предложило честный обмен: автономию Гетьманщины на признание дворянства. И старшина, в массе своей, с удовольствием на него пошла. Правда, всякой там мелочи, значковому товариществу, еще пришлось доказывать свое шляхетское происхождение. «Весь Бердичев» малевал родословные, одна удивительнее другой. Но, в целом, и ликвидация должности гетьмана в 1764-ом, и ликвидация самой Гетьманщины в 1781 году, прошли без шума и пыли.

 

Были, конечно, и обиженные, появилась «История Русов», буквально проникнутая воплем: «Казаки издревле шляхетского происхождения!»

 

От этой-то обиды и зародился украинский национализм. Но, в большинстве своем новоиспеченное малороссийское дворянство, добившись всего, о чем их деды-степовики и мечтать не смели, превратилось в сугубо верноподданных и столпов режима.
 
Сушите весла, сэр!
 
«Это нормально»,- как говорил герой Машкова в «Охоте на «Пиранью». И с точки зрения «европейского контекста» тоже. В конце XVII-XVIII веке Англия и Франция окрепли настолько, что сами приступили к колониальным захватам. Теперь пиратская вольница стала уже мешать. Перед флибустьерами предстал выбор: либо каперство (грабеж под флагом и покровительством «своего» правительства во время войны), либо вольный промысел в тени виселицы. Ту-ту! Поезд ушел.

 

Немногие счастливцы достигли всего, о чем мечтали, сколотили капиталец, вышли в купцы и купили дворянские титулы. У доброй трети палаты лордов генеалогия восходит к абордажной сабле и «Веселому Роджеру». А всех остальных ждала судьба в лучшем случае Джона Сильвера, если не Слепого Пью.

Примерно по той же схеме шли события и на степном пограничье. Московское царство, превращаясь в Российскую империю, медленно, но неуклонно развивало свой «дранг нах зюйд». Казачьи сообщества должны были или стать на «государеву службу» (каперство) или исчезнуть «яко тати».

 

Мы проследили судьбу одной части выпускников «запорожской школы», той, которая в 1648 году ушла вместе с Хмельницким и превратилась сначала в старшину, а затем и благородное дворянство. Вторая часть осталась в Сечи. Не следует путать эти два казачьи сообщества: казаков Гетьманщины (Войско Малороссийское) и собственно запорожцев, которые добились фактического выхода из под власти гетьмана, став отдельным казачьим войском (Войско Запорожское).

 

Судьба вторых была менее милостива на пряники. Бежав после мазепинской авантюры в турецкие пределы, запорожцы вернулись в российское подданство в 1734 году. А в 1775 году Войско Запорожское было ликвидировано.

 

Главных причин три. Военная – исчезновение опасности со стороны Крымского ханства после Кючюк-Кайнарджирского мира. Экономическая – необходимость освоения земель Северного Причерноморья. Политическая – невозможность терпеть на своей территории потенциально опасных «отморозков», тем более после Пугачевского бунта.

 

Кстати, правительство и тут гарантировало запорожской старшине неприкосновенность собственности и все прошло при обоюдном согласии сторон и с чувством глубокого удовлетворения.

Дальнейшие «реинкарнации» днепровских флибустьеров: Бугское, Екатеринославское, Черноморское, Азовское казачьи войска – были военными сословиями общеимперского образца. Это также весьма интересная история, но пиратская страница была перевернута навсегда.
 
Mein kazaken kampf
 
Вместо заключения. Современное украинское казачество. Конечно, это костюмированная оперетка, как, впрочем, процентов на девяносто и в эРэФии. Причем довольно низкого исполнительского уровня. Но на Руси каждый сходит с ума по своему. И, как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы денег из бюджета не просило.

 

Нынешние «возродители» равняются на имперское казачество, иначе объяснение любви ко всевозможным цацкам, погонам, лампасам и орденам может дать лишь психопатолог. Так вот, имперское казачество было сословием, а мы живем в национальном обществе. Никаким продолжением традиций, как в случае с Донским, Кубанским или там Уссурийским войском, «возрождение» у нас никакой психиатр не объяснит.

 

Местная традиция приказала долго жить еще в конце XVIII – начале XIX столетия. Так что все это напоминает «ролевые игры» толкиенистов. И не надо кивать на клубы исторической реконструкции! Там ребята честно играются. Не будем путать божий дар с яичницей.

Если «козаченьки» так хотят служить государству – давайте сделаем им приятное. Для начала массовый призыв под знамена всех, кто подходит по возрасту. И того, кто не «оттрубил» в реестр не записывать! Во-вторых, сделаем из тех, кто честно Родине долг отдал что-то вроде американского Организованного Резерва. Со всеми сопутствующими прелестями. Т.е.: прохождением регулярных сборов (месяц в год). Причем реальных сборов, а не «партизан». С участием в учениях и боевых действиях.

 

Например, когда янки бомбили Сербию, то потери среди мирного населения появились лишь после того, как за штурвалы бомбардировщиков уселись резервисты. Им нужно было потренироваться. Действующие летчики уничтожили югославскую ПВО, а затем резервисты порезвились.

 

Ну, про резервистов (не только армии, но и Национальной Гвардии) в Ираке, наверное, все по телевизору слышали. Американское государство все эти мужские игры на свежем воздухе хорошо оплачивает.

 

А вот  учитывая бедственное материальное положение нашей страны, денег «козакам» за проведенное время не платить. Они ведь «козаки», им за честь должно быть. И сколько тогда останется от всех этих костюмированных клоунских батальонов, где на одного рядового пятеро полковников?

Ну, и, наконец, главное. На Северном Кавказе казачество – это форма русской самоорганизации для активного противодействия иноэтничной среде. Объясняю для самых непонятливых: «штурмовые отряды». Только с колоритом. У нас такая саморганизация имеет все перспективы в Крыму.

 

Если кто думает, что еще где-то, то милости прошу к серьезному разговору. Но содержание рано или поздно повлияет на форму. В шароварах драться неудобно. Берцы, джинсы и «бомбер» в условиях мегаполиса намного практичнее. Да, и для исторических запорожцев шаровары боевой униформой никогда не были, а фуражек с высоченной тульей и погон они еще не знали.
 
Фронтир, он и в Африке фронтир!
 
И последнее. Историческое казачество в массовой культуре. Отечественной, разумеется. Это, ребята, ниже плинтуса. Лучший фильм всех времен и народов на казачью тематику (с вменяемыми и вполне адекватными персонажами) снял Ежи Гофман. «Огнем и мечом». Ну, есть еще российский сериал «Ермак», который попытался быть адекватным, но у его авторов то ли денег, то ли пороху не хватило. А все остальное…

 

Лубок, написанный плохим провинциальным маляром. Ходульные персонажи, произносящие пафосные речи и одетые как участники колхозной самодеятельности. И полное отсутствие умения делать и снимать боевые сцены. Хотя, второе, конечно, это вопрос не к идеологии, а к профессионализму.

 

Что же касается идеологии подобной тематики, то нужно учиться у лучших «митців» Голливудщины. И даже не о «фильмах про пиратов» речь. У американцев есть целый жанр, с которого нашему «кину про козаков» следует брать пример. Вестерн. Ну, по бедности, и спагетти-вестерн в качестве образца сойдет.

Ихний Wild West – это, по сути, то же, что наш Дикий Юг. Дикое Поле. Казаки – «ковбойцы», татары – «индейцы». А вместо «стетсонов» – «шапка-бирка, зверху дірка». И побольше брутальности. Да, говорят американцы. Наши предки были ублюдками. Но зато какими эпичными ублюдками!

 

Так что, у Клинта Иствуда и Серджио Леоне учиться надо.

Виктор Бушин, специально для "Руськой правды"

 

Комитет