С началом политического кризиса на Украине, переросшего в карательную операцию против жителей Донбасса, на территорию Российской Федерации въехали около полумиллиона граждан Украины, из которых почти 100 тыс. обратились за получением статуса беженца. В это количество не входят те, кто жил и работал в России до начала «евромайдана», но предпочел домой пока не возвращаться.

Это не значит, что из полумиллиона беженцами стали только 100 тысяч человек. Согласно принятой практике, сам юридический статус беженца предполагает не только финансовую, медицинскую, психологическую помощь носителю этого статуса от принимающей стороны (в данном случае России), но и налагает некоторые ограничения в передвижении по территории государства, дающего такой статус приехавшим людям. 

Это устраивает не всех, поэтому многие украинские граждане делают проще: бежав в Россию, они оформляют документы на участие в программе по переселению соотечественников. Это позволит им получить подъемные деньги из российского бюджета и полное содействие властей в обустройстве на новом месте.

Третья категория граждан – это те, кто не оформляет ни статус беженца, ни статус переселенца. Официально считается, что такие люди приехали в гости к родственникам и знакомым и остаются в России временно. Но фактически они являются самыми настоящими беженцами, т.к. покинули Украину из-за войны и возвращаться до ее окончания не собираются.

Российские власти уже пошли навстречу нуждам граждан Украины: им разрешено оставаться на территории Российской Федерации не 90 дней, а вплоть до стабилизации обстановки на Украине (когда это произойдет, одному Богу известно), увеличены квоты на прием иностранных граждан в регионах РФ, оказывается гуманитарная поддержка…

Вокруг темы беженцев существует множество стереотипов и мифов.

Первый: украинские беженцы есть только в приграничных регионах России. На самом деле гуманитарная ситуация на Украине настолько плачевна, что украинских беженцев можно встретить за тысячи километров от украинско-российской границы. И в достаточно большом количестве.

Чтобы разгрузить западные российские регионы – Ростовскую, Белгородскую, Воронежскую области (в первой из них уже введен режим ЧС), МЧС России эвакуирует беженцев самолетами, поездами и автобусами вглубь страны.

Так, в Кузбасс уже прибыло почти 2 тысячи граждан Украины, в Магадан – 4 тысячи, в Приморский край – более 400 человек, около тысячи в Московскую область.

От нескольких десятков до нескольких сотен семей беженцев приютили в Псковской, Новгородской, Владимирской, Липецкой, Брянской, Астраханской областях, а также – в Калмыкии, Башкирии, Татарстане, Мордовии, Чувашии, Марий Эл.

Уже не в диковинку украинские беженцы в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгее, Северной Осетии. От киевской хунты бегут даже в Заполярье, Якутию, на Ямал, Камчатку и в неспокойный Дагестан. Пятьдесят беженцев приютили в Валаамском монастыре. 

Одновременно с этим около 900 украинских граждан выехали в Казахстан, Белоруссию, Польшу.

В несколько раз увеличился наплыв украинских граждан в Израиль.

К руководству Греции обратились украинские греки с просьбой срочно посодействовать их репатриации на историческую родину.

Традиционно греки проживают в Мариуполе и его окрестностях. После кровавой зачистки города, устроенной 9 мая 2014 г. зондеркомандой депутата О. Ляшко – батальоном «Азов», они поняли, что мирной жизни больше не будет. Пока же первые греки-беженцы из Мариуполя в составе более 200 человек предпочли бежать в российский Крым.

Второй миф: бегут только с Донбасса. На самом деле бегут со всей Украины: Киев, Полтава, Кировоград, Житомир, Харьков. Бегут от экономической разрухи, бегут, чтобы спасти сыновей от мобилизации, не дать превратить их в пушечное мясо.

Иногда, благодаря «своевременным мерам» Госпогранслужбы Украины, потенциальные призывники и их семьи напрямую выехать в Россию не могли. Их элементарно разворачивали на границе. Приходилось бежать через Казахстан и Белоруссию. Но Госпогранслужба спохватилась, и вскоре были перекрыты и эти направления.

Третий миф: бегут только из русскоязычных регионов Украины. На самом деле среди беженцев встречаются и такие, кто говорит только по-украински. Как правило, это жители западно-украинских областей. Западно-украинские хлопцы желанием проливать кровь на Донбассе не горят (материнские пикеты у ворот военных частей на Буковине, в Галиции и др. западных регионах страны тому подтверждение) и всегда готовы вовремя уехать «на заробітки» в Польшу, Венгрию или куда подальше.

В МИД Чехии поступило массовое обращение от 40 семей этнических чехов, проживающих на Волыни, с просьбой помочь выехать в Чехию.

Киев и дальше будет лицемерно делать вид, что на Украине никто из мирных жителей не страдает, никого из них не убивают и никаких беженцев не существует.

Хозяева киевской хунты из США говорят то же самое: и Джен Псаки, и Мари Харф, обе – официальные представительницы Госдепа – врут на голубом глазу, что исхода граждан Украины в Россию нет, а тех, кого вы видите, это просто туристы.

Почему для своих турпоездок они выбрали не самое подходящее время и место – через кровоточащий Донбасс, под свист пуль, разрывы мин и снарядов, с детьми да баулами – Джен Псаки и Мари Харф вряд ли ответят вразумительно.  

Такое «либералистическое» лицемерие, которое проявляют США, не поддается описанию.

27 июня были приведены данные Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН): 110 тысяч человек бежали с Украины в Россию, еще 54 тысячи стали беженцами в своей собственной стране.

«Мы следим за ситуацией, осуществляем мониторинг. Мы думаем, что цифра в сто тысяч человек не заслуживает доверия», — заявила Харф, сменившая Псаки.

При этом она признала, что у США пока что нет собственных данных на сей счет.

Признание факта бегства собственных граждан в Россию для Киева равносильно признанию в том, что спасение они видят в Москве, а не в Киеве.

Это значит  разрушить грубо, но кропотливо создаваемый миф о «российских оккупантах». Если эти «оккупанты» так гадки и подлы, почему граждане Украины сотнями тысяч бегут к этим «оккупантам»?

Почему не спасаются массово от их зверств и жестокостей где-нибудь в украинской глубинке и не повествуют там со слезами на глазах, как долго они ждали прихода «українських вояків», которые спасли бы их от «русского империализма»? 

На все эти «почему» у Киева нет вразумительного ответа. Вот и приходится лгать собственному народу и международному сообществу.

Тем временем «российские оккупанты» помогают оказавшимся в беде украинским беженцам, чем могут. И не по разнарядке сверху, а стихийно, по зову души.

По всей России возникают волонтерские группы из российских граждан, которые размещают призывы о помощи в соцсетях и газетах.

И люди откликаются. С предложением помощи приходят не только русские, но и местные узбеки, армяне, дагестанцы.

Длинными вереницами тянутся к пунктам размещения беженцев личные автомобили российских граждан. Везут продукты, вещи, лекарства, игрушки, книги, бытовую технику. Некоторые привозят деньги, предлагают работу или более комфортные условия проживания в загородных домах или на дачах. Мне приходилось видеть, как одной семье беженцев с детьми простые россияне предлагали отдых в Крыму у своих родственников.

Статистка свидетельствует, что большинство беженцев возвращаться на Украину не планируют. Аргументация у каждого своя: «Украина прежней уже не будет. Зачем возвращаться? Чтобы потом опять бежать?»; «Вся экономика в упадке. Зачем я повезу своих детей туда, где для них нет никаких перспектив?»; «Мои моральные убеждения не позволяют мне участвовать в карательных акциях против народа Донбасса. Если я вернусь, меня за эту мораль отдадут под трибунал»; «Нам возвращаться некуда. Все разбомблено».

Киев может сколько угодно лепить из России и русских врага и деспота, но украинский народ сам, интуитивно, чувствует, где рука бьющая, а где кормящая, где есть условия для полноценной жизни, а где нет.

Владислав ГУЛЕВИЧ, ОДНА РОДИНА

Комитет