Ничего необычного в этом нет. Миллионы людей состояли в партии. Это было необходимым условием карьерного роста, отправной точкой для повышения материального благосостояния, получения путевок, пайков и так далее. Все это прекрасно знали и понимали.

Особенно трудно было получить партбилет в вузах. Считалось, что интеллигенция – это, сука, гнилая прослойка, с которой рабочий класс вынужден мириться на этапе построения развитого социалистического общества. Поэтому была негласная, но всем известная разнарядка: один гнилой интеллигент на трех, а еще лучше на пять работяг. Рассадником потенциальных оппортунистов традиционно считались высшие учебные заведения. Особенно университеты.

Проникнуть в КПСС во время учебы в универе было практически нереально. Я сам пробовал, поскольку учился на философском. Нам открытым текстом говорили: даже не думайте поступать в аспирантуру, не будучи хотя бы кандидатом в КПСС. Вы же учитесь на идеологическом факультете, должны понимать всю глубину наших глубин, мать вашу. Только после третьего курса, если докажете свою нехилую преданность идеалам марксизма-ленинизма, можете пробовать поступать. И то не факт.

После первого курса я попал в ряды СА. Наш парторг – ублюдок, сука и стукач, мне говорил: ты там сразу становись кандидатом, это твой шанс! В армии начать процедуру вступления в авангард было вообще не проблемой. Политработники охотились на потенциальных членов, поскольку у них тоже была пресловутая разнарядка.

Более того, одно время я был во главе коррупционной схемы по рекрутированию коммунистических неофитов. Партийный босс части часто бухал, поэтому он постоянно искал того, на кого можно было скинуть свои обязанности. А тут целый студент философского факультета. В результате неожиданно на меня свалилось счастье: оформлять дела кандидатов.

Сначала я впал в депрессию. Вместо того чтобы, как положено «фазану» (год службы), учить молодых исполнять свои обязанности, чаевничать в каптерке и сладко спать в карауле, мне навесили писать вонючие бумажки. Да я за год ручку в руке держать отвык. Но потом неожиданно выяснились и позитивные стороны этой работы.

Оказалось, что в партию жаждали вступить армяне и азербайджанцы. Эта армейская мафия держала склады и столовые. То есть самые хлебные (в прямом смысле слова) места. Вы видели хоть одного маслореза славянского вида? Мне не пришлось. Поэтому когда ко мне заявился «ара» из столовой, я насторожился. Кроме драки и выдвижения гнилых предъяв подобный визит ничего хорошего не сулил.

Однако, как оказалось, носатый воин пришел с просьбой: помочь ему правильно заполнить все необходимые бумаги на кандидатство и поспособствовать быстрейшему вступлению в авангард. В качестве аргумента он вытащил, как сейчас помню, несколько ломтей белого хлебушка, в которых были вдавлены куски сахара и масло. Сглотнув слюну, я рассмеялся ему в лицо: мало, мля!!!

В ходе длительных торгов в обмен на членство мне было предложено: новое хлопчатобумажное х/б образца 1977 года, постоянный допуск на чай в хлеборезку и кожаный ремень. Работа закипела. Коррумпировав дивизионного писаря (все документы шли в дивизию), я наладил поступление азеров и ар в ряды КПСС. Искусственно создавал трудности, которые затем все преодолевали, очереди, чтобы понимали. Стал избалован. Требовал хорошего питания, новой шинели, регулярных визитов в чипок.

Так продолжалось почти полгода. Все были счастливы. Однако какая-то проверка выявила национальный перекос в одной отдельной взятой ТРБ. Ну слишком много лиц кавказской национальности влилось в КПСС. Нашему партбоссу вставили, тот осерчал и попытался вставить мне. Но трудно поиметь без пяти минут «дедушку» СА. В общем, разошлись, но, как вы понимаете, путь в авангард мне был заказан.

А когда я вернулся в универ, тема членства уже была не актуальна. Все стали читать «Архипелаг ГУЛАГ», задумываться над тоталитаризмом. Некоторые даже подавали заявления о выходе из партии, чем вызывали стресс у партбосса универа Полохало.

Но во Львове, как я понимаю, было по-другому. И Ирина Фарион, чтобы сделать «научную карьеру», стала членом. Опять-таки ничего страшного в этом нет. Но! Она же на говно исходит, когда речь заходит о «совке» и «катах из КПРС». Такое впечатление, что все годы советской власти Фарион сидела в схроне, из которого изредка выходила, чтобы справить малую и большую нужду, а потом опять пряталась «вид гебистив».

Вот этот стандартный примем расово правильных патриотов меня лично особенно возмущает. Что Бригинец – активный партийно-комсомольский деятель, что Фарион – член КПСС. Они как бы пришли из другого мира. У них жизнь началась прямо с борьбы за незалежнисть. Ну не падлы ли?

Стукачи, партийные активисты, мелкие комсомольские жулики составили основу национальной элиты Украины. Вылупилась из компартийного навоза и считает себя политической целкой, которую никогда не имели на партсобраниях. И еще Леонида Кравчука хочу вспомнить. Редкая, знаете ли… Или я не прав? Из той же серии расово правильных членов КПСС.

Гнидство не то, состояла ли Фарион в членах или не состояла. Суть в том, кого она строит из себя сейчас: великую патриотку, которая должна освободить страну от коммунистической идеологии. Однако она так и остается членом КПСС. Но в климаксе.

Александр Зубченко, Версии

Комитет