Переговорщики, наконец, закончили обсуждение каких-то формальностей, и один из них что-то тихо сказал в правый рукав плаща. В тот же момент задние двери «скорой помощи» распахнулись и два бойких санитара спортивного сложения в ослепительно белых халатах с надписью «Борис» сноровисто выудили из нутра каталку, на которой помещалось нечто, укрытое с головой простыней. Бодро крутанув аппарат, они повезли тело к мосту, настороженно оглядываясь по сторонам.

По пути к ним присоединились мужчины в строгих официальных костюмах, но с короткими стрижками. Около одной из машин возникла суматоха, связанная с неким субъектом в обтягивающем европейском костюме со следами зеленки на небритом лице. Собака на всякий случай гавкнула и посмотрела на кинолога, как бы спрашивая: мол, правильно ли я сделала? Кинолог одобрительно кивнул. Субъекта быстро втолкнули обратно в машину, придав некоторое, явно избыточное ускорение.

Тем временем процессия с каталкой медленно двигалась по мосту. Край простыни завернулся от случайного порыва ветра, и все увидели туфлю с каблуком длиной примерно тринадцать сантиметров. С противоположной стороны выдвинулась группа людей, двое из которых напоминали медицинских работников, а остальные каких-то плохо замаскированных «сноуденов». Перед собой они катили инвалидную коляску с эмблемой клиники «Шарите». Пронзительно скрипели несмазанные колеса каталки.

В воздух взлетели три зеленые ракеты. Низко пролетел вертолет без опознавательных знаков. Рыбак без удочек поднес к глазам бинокль и застыл в напряженной позе.

Наконец, две процессии встретились. Человек в белом халате вытащил фотографию, откинул простыню и принялся тщательно сличать личность. Личность попыталась встать, но не смогла, поскольку была пристегнута к каталке. Видно было, как ее рот энергично открывается, но слов не разобрать. Только отдельные слова: «катування», «суки», «пидор», «давай». Человек в халате сноровисто всадил шприц в запястье и ввел лошадиную порцию чего-то. По всей видимости, успокаивающего, поскольку коса у пациентки дернулась пару раз и вяло отпала.

Две делегации стали обмениваться какими-то бумагами, расписками и образцами анализов. Внезапно на мосту появился мужик с эмблемой носильщика Киевского вокзала. Он с трудом толкал перед собой тележку, заваленную разнокалиберными чемоданами и сумками с характерным для «Луи Виттона» цветом. Рыбак с биноклем зашевелил губами, пытаясь пересчитать количество сумок и чемоданов. На втором десятке он сбился, выматерился с характерным берлинским акцентом и стал считать заново.

При виде приближающейся тележки в рядах принимающей каталку стороны началась паника. Многие стали хвататься за некие предметы, расположенные в области таза, махать руками, и подавать голосовые команды: «HALT! ACNUNG! СHTO ZA HUJNJA?».

В ходе возникшей суматохи таинственная больная соскочила с каталки, непонятным образом освободившись от ремней и, невзирая на лошадиную дозу чего-то полезного и успокаивающего с привкусом мяты, стала бодро бегать туда-сюда, размахивая руками.

Тем не менее, «водителя» багажной тележки приняли за террориста-шахида. Прозвучали первые одиночные, то есть чисто предупредительные выстрелы. Рыбак без удочек бросил бинокль и сноровисто откатился в сторону, расчехляя некий удлиненный предмет с оптическим прицелом. Служебная собака мудро ушла из сектора огня, решив переждать суету двуногих.

Больная тем временем рванула к тележке и, переступив через затихарившегося в районе задних колес носильщика, стала сноровисто переносить чемоданы в машину «скорой помощи» с берлинскими номерами. Люди в белых халатах растерянно наблюдали за ее челночными перемещениями, периодически заглядывая в историю болезни. Загрузив последний баул и дав носильщику евро на чай, больная ловко запрыгнула в каталку и махнула рукой, показывая направление.

Между представителями двух делегаций завязалась словесная перепалка. Седой мужчина с внушительным лицом что-то доказывал своему визави, периодически повторяя: «Ни хуя подобного, теперь это ваша проблема».

Высоко в небе висел дрон, транслируя картинку в секретный бункер АНБ. По большому ЖК-экрану за происходящим наблюдали несколько задротов в белых рубашках и в одинаково приспущенных галстуках. Один из них торопливо набил в Googlе словосочетание «ni huja» и с головой ушел в изучение десятков тысяч крайне полезных ссылок.

А события на мосту тем временем становились все более напряженными. Больная, не дождавшись транспортировки, подошла к мужчине с рацией, посчитав его за главного, и привычным движением всадила каблук в носок его штиблета. Затем поволокла каталку к машине «скорой помощи» и закинула ее вовнутрь без всякого усилия. Из неприметного фургона высыпался спецназ непонятного национального происхождения и занял позиции вокруг, подсвечивая ряд мест пациентки веселыми лучами лазерных прицелов.

Больная показала всем фак с помощью среднего пальца левой руки и скрылась в машине «скорой помощи». На все призывы санитаров покинуть авто она реагировала крайне эмоционально, рассказывая при этом, что находилась с присутствующими людьми в крайне извращенных, в основном, половых отношениях.

В рядах принимающей стороны царила паника и всеобщее уныние. Мужчина с рацией сел в теньке прямо на асфальт и, не таясь, принялся пить нечто алкогольное из плоской фляжки. Его коллега с сопровождающей стороны сел рядом и принялся что-то ему говорить успокаивающим тоном.

Дрон перестроился в аудиодиапазон, и задроты в бункере стали получать звук: «Ну Гансик, да не расстраивайся ты так… Служба есть служба. Всякое бывает. Ты только не давай ей в руки вилок, ножей и других металлических предметов. Да и проводку в палате как-то заштроби. И еще – у нее тут три радиометра, так пусть играется. Не отбирай. Захочет спать в душевой – пусть спит. Лучше не трогай. Да, кстати, у вас уличные беспорядки были? Нет? Будут».

Александр Зубченко, Версии

Комитет