Все окружающее нас пространство утрамбовано именем Великого Кобзаря. Улицы, площади, библиотеки, учебки от ПТУ до университетов, акционерные объединения, как очень открытые, так и наглухо закрытые, театры: академические, полуакадемические, народные, кружки самодеятельного творчества, просветительные общества, фабрики и заводы (чтоб меня не уличили в брехне – Харьковский приборостроительный завод им. Шевченко) – всё освящено именем «батька Тараса». Честно говоря, сложно представить скобяной заводик имени Пушкина в той же России.

Не сомневаюсь, что если когда-нибудь доведется Украине (а чего только на свете не бывает) построить морскую посудину с одной «гарматой» и парой «кулеметiв», то и эту канонерскую лодку нарекут «Кобзарём».

Всё это в русле совдеповского культа Ленина – «родного и близкого». Вместо фигуры с протянутой рукой теперь везде воздвигаются постаменты угрюмо-набычившегося гения украинской словесности.

В России без ущерба для здоровья можно судачить о личной жизни великих русских деятелей, к слову, далекой от праведной. Почему-то о Льве Толстом не преступно писать, что граф был далеко не страстотерпец и знал толк в масштабных загулах с цыганами и кокотками. Нет проблем с изучением алкоголизма Есенина; не менее безвредное занятие смаковать эпизоды жизни Федора Достоевского, связанные с проигрышами дотла в рулетку в Баден-Бадене.

А уж своего величайшего поэта Александра Сергеевича Пушкина истерли до дыр орды

пушкиноведов. Каждый шаг пиита изучен и взят на заметку. И никто не тащит в ФСБ пушкиниста, увлекшегося изучением походов горячего русского литератора по дворовым девкам и подсчетом количества пушкинских байстрюков.

В России глубоко чтят и гордятся своими мировыми гениями, однако никому в голову не приходит делать из них идолов, ставя знак равенства между двумя существами-антиподами, теснящимися в душах великих: вдохновенным служителем музы и ничтожнейшим из ничтожных детей мира. Выражаясь пушкинским штилем: поэт «и меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он».

С Тарасом Шевченко все гораздо серьезней и откровенней. Шевченкомания плавно переросла в иконопись и идолопоклонство. А ведь многажды написано в Ветхом и Новом Заветах по этому случаю. «Не делай себе кумира и никакого изображения того…не поклоняйся им и не служи им». (Исход 20:4,5). «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос… и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос». (Матф.23:8-10).

Волны панегириков захлестывают. За ними не видно и самого Шевченко – человека, когда-то жившего на земле. На его страстишки, низкие поступки, которых, как и у всякого жившего и живущего всегда в избытке, наложена тяжелая длань «свiдомой» цензуры.

От читки опусов шевченкоманов не оставляет ощущение, что Тарас Григорьевич сошел к нам прямиком с небес обетованных или произведен на свет от непорочного зачатия, и все земные страсти обминали его стороной. Пророк, однако. Он не ел, не пил, не отправлял естественных надобностей, ибо питался Святым Духом, а калории от Святой гастрономии потреблял сугубо для сочинительства «нетленок».

Культ Шевченко родился не при его жизни – это работа потомков. Современники украинского поэта, видные деятели культуры XIX века, в том числе его земляки и идейные товарищи, относились скептически и к его творчеству, и к первым застенчивым попыткам слепить из него откровение нации.

В. Белинский: «Если господа Кобзари думают своими поэмами принести пользу низшему классу своих соотчичей, то в этом они ошибаются; их поэмы, не смотря на обилие самых вульгарных и площадных слов и выражений, лишены простоты вымысла и рассказа, наполнены вычурами и замашками, свойственными всем плохим пиитам». Могут возразить, что «неистовый Виссарион», от которого, бывало, припадало даже таким мировым глыбам как Пушкин и Гоголь, намеренно творит несправедливость. Извольте, оценки земляков и идейных друзей.

Пантелеймон Кулиш: «если само общество явилось бы на току критики с лопатою в руках, оно собрало бы небольшое, весьма небольшое количество стихов Шевченко в житницу свою; остальное…не лучше сору, его возметает ветр от лица земли».

Иван Франко в письме известному шевченковеду Василию Доманицкому писал: «Вы, сударь, глупости делаете – носитесь с этим Шевченко, как не ведомо с кем, а тем временем это просто средний поэт, которого незаслуженно пытаются посадить на пьедестал мирового гения».

Михаил Драгоманов: «Кобзарь» не может стать книгою ни вполне народною, ни такой, которая бы вполне служила проповеди «новой правды» среди народов».

Гоголь вообще с раздражением относился к творениям Тараса Григорьевича и был краток в их оценке: «Много дёгтя!».

Михаил Максимович, ученый этнограф, близкий друг Шевченко: «в жизни поэта и художника было столько грязного и безнравственного, что изображение этой стороны затмит все хорошее».

Мыкола Хвыльовый: «Разве это не Шевченко – этот, возможно, неплохой поэт и на удивление малокультурный и безвольный человек, — разве это не он научил нас ругать пана, как говорится, за глаза и пить с ним водку и холуйствовать перед ним? Именно этот иконописный «батько Тарас» и задержал культурное развитие нашей нации».

Чего-то похожего на большое почтение к поэту не наблюдалось. Даже могила Шевченко пришла в полное запустение. «Высокамогила» по-над кручей, где «реве ревучий», сильно поосыпалась, то есть дерновая ее облицовка и булыжные камни пообивались, и большой крест, срубленный из цельного рослого дерева, поддался влиянию сырости и ветров. Могилу давно следовало бы поправить, и деревянный крест (далеко видимый с Днепра) давно надо бы возобновить», – из воспоминаний прозаика Лескова Н. С. (конец XIX века).

Да и сам Шевченко, надо отдать ему должное, весьма критически относился к своему поэтическому и художественному дарованию. При жизни уж точно не мыслил про себя строкой: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…».

Небольшой тест, который может каждый провести на себе, ответив на вопрос: вы своим деткам что предпочтете читать – «Сказку о царе Салтане» или «Якби ви знали паничi...» или чего-нибудь более «светлое» из Кобзаря, если таковое обнаружите? То-то и оно.

Шевченко стал великим уже при советской власти. В 20-х годах прошлого века с подачи властей стартовала шевченкомания, с каждым десятилетием набирая обороты. А уж после 1991 года официальное обожание выходит на уровень идолопоклонства, лишенного и намека на здравый смысл.

Но игрища в идолов чреваты тяжелыми разочарованиям и срывами в откровенный цинизм. В эпоху Всемирной паутины нестойкий ум молодого человека, начитавшегося о святости кумира, может легко разувериться в нем, наткнувшись в Инете, например, на информацию, что Тараса Григорьевича преждевременно уложил в гроб бытовой алкоголизм, а не тяжкая солдатская служба, которая совершено не была для него обременительной.

Да и солдатский срок Шевченко схлопотал не за вольнодумство, а за пасквиль, написанный по адресу императрицы – женщины, принявшей личное участие в освобождении будущего пророка из холопства: «Цариця небога, мов опеньок засушений, тонка довгонога, та ще на лихо, сердешнее, хита головою…».

Впоследствии хамство и неблагодарность Шевченко большевики и националисты истолковали как борьбу с ненавистным самодержавием. А рисовать ему запрещали еще и потому, что при обыске в его вещах обнаружили альбом со срамными рисунками, явно не эротического содержания: «рисовал неблагопристойные картинки» (из справки III отделения).

Да и делать икону из человека с явным отрицательным мироощущением («кругом мене, де не гляну не люди, а змії»), чем не богохульство?

К слову, православная церковь критически, если не сказать откровенней, оценивала Шевченко. Право, поводов для этого поэт давал предостаточно. В своих стихах Шевченко то молил Бога о милосердии к народу и Украине, то накидывался с претензиями к Создателю, выказывая себя откровенно богоборческой личностью.

«… я так люблю
Мою Україну убогу,
Що проклену Святого Бога…»

Такое «творческое» отношение к религии коробило церковь, и она отвечала поэту взаимностью. РПЦ до сих пор долбонит Тараса Григорьевича. В 2002 году долгогривые служители культа воспроизвели антишевченковскую брошюрку довоенного издания протоиерея «зарубежной» РПЦ Иоанна Чернавина и поставили весь тираж в «аффилированное предприятие» – УПЦ. И униаты в семинариях проходят Шевченко с большими изъятиями.

Мы отлично помним, чем закончился культ Ленина и Сталина – такой параноидально-разнузданной критикой, что объективное восприятие этих исторических личностей затрудненно в течение ближайших 100 лет.

Повторюсь, в наш прагматичный, насыщенный информацией век опасно создавать себе идолов, ставя знак равенства между художником и человеком. Ибо «идолотворчество», при технической невозможности скрыть неприглядную информацию о кумире, неизбывно воспроизводит «нездоровый» цинизм, скепсис и безверие.

Антон Дальский, From-UA

Комитет