Вся страна еще какое-то время продолжает потреблять. Единственная проблема в том, что всех этих резервов, даже если учесть, что МВФ вдруг расщедрится и даст Украине все обещанные транши сразу, для поддержания такого дефицита при падающей экономике хватит в лучшем случае до осени. А может, и до зимы, как раз в канун президентских выборов. Но как страна будет жить уже в следующем году — по-видимому, так далеко мышление нашей власти пока не простирается.

В стране продолжаются бурные дискуссии по поводу того, каким же должен быть так называемый экономически обоснованный курс гривни в условиях кризиса и продолжающегося спада экономики. Глава Совета Нацбанка Петр Порошенко на прошлой неделе заявил, что, дескать, отныне больше не существует каких-либо экономических оснований для укрепления гривни. До этого кум и соратник Виктора Ющенко публично объявил, что заложенный МВФ обновленный ориентир курса гривни в этом году будет не меньше 8,6 грн. за доллар.

Сделал ли сие Петр Алексеевич со злого умысла или нет, но такая информация лишь продолжала вселять уверенность у спекулянтов и держателей капиталов в неизбежности очередного броска нацвалюты уже в недалеком будущем (МВФ ведь, как правило, за основу берет наиболее мягкий сценарий).

Впрочем, что такое экономически обоснованный курс в наших нынешних, экстраординарных, условиях — на самом деле вряд ли кто-либо из финансистов в состоянии достоверно обосновать.

Что недоговаривает Петр Порошенко?

«Если сейчас обеспечить искусственное укрепление гривни, то вся продукция украинской экономики будет неконкурентоспособной на ключевых для нас российском, казахском, польском и других рынках, потому что уровень девальвации их национальной валюты примерно такой же», — заявил председатель Совета НБУ.

Примечательно, что из уст Порошенко в том же заявлении на прошлой неделе звучит еще один посыл: «Я не вижу оснований для дальнейшего ослабления гривни. Сегодня на торгах в сравнении со средой курс гривни укрепился на 10%. Это означает, что искусственные атаки на гривню, которые были созданы на прошлых выходных, не имеют серьезного экономического основания».

Какой именно курс национальной валюты господин Порошенко считает обоснованным, он называл буквально неделей ранее, что в целом вызвало волну возмущений даже среди чиновников НБУ, которые намекали, мол, Петр Алексеевич-де сознательно или нет, но сработал как провокатор.

«По расчетам МВФ, среднегодовой курс на 2009 год при прогнозируемости и контролируемости экономических процессов не должен превышать 8,6 грн./$», — заявил Порошенко.

Уже несколькими днями позднее, когда гривня на межбанке подбиралась к новым отрицательным рубежам и в уличных валютообменниках можно было видеть курс в 10 грн. за доллар, и. о. главы Нацбанка Анатолий Шаповалов не удержался: «Что произошло буквально за три дня? В экономике что-то серьезное произошло?»

А произошло два события: один вышел и сказал, что курс будет 8,6 грн./$1 среднегодовой, другой заявил, что не будет государство гарантировать вклады в иностранной валюте (имеется в виду заявление коллеги Шаповалова — зампреда Нацбанка Александра Савченко, который тем самым якобы желал всего-то сбить аппетиты вкладчиков переводить гривневые депозиты в доллар).

Вот мы и имеем результат: уже $2,953 млрд. в текущем году центральный банк продал на межбанковском валютном рынке, чтобы поддержать курс национальной валюты».

Прямо противоречащие друг другу заявления чиновников НБУ сыплются на головы граждан едва не каждый день.

Порошенко, который несколько дней назад не видел объективных оснований для какого-либо укрепления гривни, 26 февраля заявил, что ослабление гривни в феврале связано с целенаправленными действиями конкретных украинских банков, которые за счет курсовой разницы стремились компенсировать стоимость ранее привлеченных гривневых кредитов: «Те, кто понабирал гривневых кредитов по очень высоким ставкам — 30—50%, а некоторые и по 70%, почувствовали, что они начинают терять деньги и попытались сыграть против гривни... Это игра конкретных банков, которые воспользовались прорехами в регуляторном законодательстве».

Позже стало известно, что в число обвиняемых пока что попали более двух десятков небольших иностранных банков, а также несколько средних и ряд мелких банков с украинским капиталом, торговавших валютой на межбанке по курсу выше так называемого средневзвешенного, то есть — спекулятивному. Уже на этой неделе к расследованию очередной аферы были вынуждены подключиться Генпрокуратура и СБУ.

«Нацбанк может за счет золотовалютных резервов поддерживать заданный курс гривни достаточно долгое время. Но не имея стратегии, нецелесообразно плавить резервы просто для того, чтобы выходить на какую-то цифру курса. Курс можно держать месяц-два. Но Нацбанк должен представить стратегию — что будет с валютным регулированием, с торговым и платежным балансами», — поясняет финансист Порошенко.

Что ж, интерес Петра Алексеевича, как и многих других олигархов-бизнесменов, завязанных на экспорте, в «проседании» гривни можно понять. Ведь основные активы, к примеру, Петра Алексеевича — от кондитерских фабрик, грузовых пароходов до автокорпорации «Богдан» — тоже ведь работают на экспорт.

А это значит, что обесценившаяся ныне почти вдвое гривня автоматически означает снижение очень многих внутренних расходов экспортера также почти вдвое (зарплата рабочим, сырье, тарифы и т. д.)

Конечно, некоторое занижение национальной валюты отчасти выгодно всей экономике (по данной модели до сих пор развивался Китай). Экспортеры за счет снижения внутренних издержек получают полный карт-бланш серьезно демпинговать конкурентов во всем мире и, возможно, заключать больше контрактов, заводя больше валюты в страну.

Но что еще нужно учитывать при наблюдаемом почти двукратном обесценивании нашей валюты? Дестабилизация банков и всей экономики — это уже итог. А, прежде всего — финт, проделанный за пару месяцев с национальной валютой, державшейся крепко уже много лет, означает обесценивание отечественных товаров. А если еще глубже — стоимости труда, то есть наших же рабочих рук в пересчете на мировые цены. Все это также упало почти вдвое.

Поскольку зарплаты работникам (в том числе кондитерских и автопредприятий) в лучшем случае остались такими же, каким они были еще полгода назад (при курсе 4,8 за доллар), сегодня (при курсе около 9 грн. за доллар) тому же украинскому судостроителю, кондитеру или крестьянину, дающему первичный продукт, фактически необходимо произвести почти в два раза больше товара (то есть работать вдвое больше), чтобы купить тот же импортный телевизор или стиральную машину.

Грубо говоря, пока несколько международных структур (МВФ, Всемирный банк или ООН) не проведут корректный пересчет реальных размеров нашей экономики по паритету в этом году, в долларовом выражении вся наша экономика за каких-то два-три месяца «сдулась» также почти что вдвое.

В ежедневном потоке всевозможных оценок и гипотез также проскакивают многозначительные заявления представителей Кабмина, а также чиновников Нацбанка, которые свидетельствуют, что на курс сейчас давит нечто не совсем «экономически обоснованное».

Так, например, премьер Юлия Тимошенко считает: «Все расчеты свидетельствуют о том, что нормальный, адекватный для Украины курс — 6,0—6,5 грн. за доллар. Выше 7 грн. он просто не может быть. Это противоестественно».

Замглавы Нацбанка Александр Савченко утверждает: «Сейчас экономически обоснованно — немного меньше 7 гривен за доллар. Если еще меньше — мы будем сталкиваться с конкуренцией наших товаров на российском рынке», — заявил он 28 февраля, отметив при этом, что в случае возвращения к такому курсу проблема возврата валютных кредитов была бы не столь острой, и это вообще привело бы к стабилизации всей финансовой системы страны.

Когда Петр Порошенко говорит, что «на сегодняшний день курс 7,5 является невзвешенным, так как во всей Восточной Европе, России, Польше, Венгрии, Турции произошла девальвация национальных валют», он чего-то недоговаривает.

Дело в том, что девальвация национальных валют по отношению к доллару действительно имеет место сейчас в очень многих странах, то есть почти везде. Почему на фоне кризиса дорожает именно доллар, а все другие валюты мира падают по отношению к нему — отдельная и весьма занятная история. Но говоря о глобальной девальвации по всему миру, Петр Алексеевич будто не замечает, что украинская гривня «просела» больше (причем почти вдвое, а то и втрое больше), чем валюты многих стран, даже тех, где ситуация признана катастрофической.

Во множестве приводимых ныне публичных международных сравнений спада разных валют по отношению к доллару указывается в основном официальный курс местных центробанков, поскольку практически везде он отличается от реального межбанковского незначительно (как было и в Украине до начала кризиса).

По официальному курсу падение гривни отображает примерно ту же динамику, что и исландская крона, где ситуация признана самой катастрофической в Западной Европе (суммарные долги исландских банков сейчас превысили ВВП страны в 12 раз, тогда как в Украине весь корпоративный долг меньше годового ВВП).

В целом исландская крона «просела» относительно максимума прошлого года на 42—45%. Таким образом, в Украине, где официальный курс Нацбанка также «просел» в тех же пропорциях, в глазах остального мира ситуация вроде бы и ухудшилась, но не так чтоб уж очень. Извне все выглядит примерно так, как в Исландии...

Но официальный курс НБУ уже давно держится на уровне 7,7 грн. А реально в стране, пожалуй, уже не найдется ни одного человека, который отчетливо вспомнит, когда же у нас был такой курс. Реальный курс, считающийся ныне «психологически нормальным» для межбанковского валютного рынка, уже давно составляет около 8,5 грн. за доллар. А на прошлой неделе, как выражаются сами банкиры, уже «протестирована» отметка в 9,45 грн./долл. Наличный курс в валютообменниках — «протестирован» в 10 грн. и даже больше. Таким образом наша страна уже де-факто живет в условиях двукратного обесценивания собственной валюты.

Но как же в реальности обстоят дела у наших соседей, о чем умалчивают сторонники дальнейшего ослабления гривни? В России, например, девальвация рубля, которая считается завершенной, составила всего 34% по сравнению летом прошлого года. Приблизительно настолько же девальвировал и австралийский доллар. Соседний нам польский злотый, к примеру, сейчас упал в цене на 41—42% по отношению к максимуму прошлого года, а чешская крона — на 33%. Турецкая лира и английский фунт стерлингов — на 30%, а белорусский рубль — на 23—24%.

В целом многие другие валюты мира также опускались по отношению к доллару довольно плавно: евро ослаб к доллару на 19—21%; почти настолько же девальвировали канадский доллар, эстонская крона, латвийский лат, болгарский лев. До сих пор считавшийся одним из самых стабильных швейцарский франк и тот «просел» — почти на 15%. Стабильным по отношению к доллару, похоже, останется лишь китайский юань — он стоит столько же долларов, сколько стоил полгода назад.

Экономика или паника?

Итак спрашивается: что такое экономически обоснованный курс, если все остальные валюты мира «проседали» на порядок меньше, чем гривня? Понятно, что в период кризиса не может быть какой-то прямой корреляции между совершенно разными экономиками, которые имеют разную структуру и отрасли с абсолютно различной рентабельностью, эффективностью и т. д. Ведь там, где экономики покрепче да еще и резервы побольше наших, там валюты «проседали» куда медленней.

Конечно, нет резона спорить и по поводу того, что украинская экономика в результате «эффективных» реформ 90-х оказалась одной из самых экспортнозависимых в мире: 60% нашего ВВП формировалось за счет внешней торговли и притока валют от моноструктурного экспорта (металлы, химия, аграрная продукция). Как только спрос и цены в мире на эти несколько простейших товарных групп ушли в беспросветное пике, пришел конец и нашему балансу притока-оттока валюты.

Но дело еще и в том, что экспортно-импортный баланс сейчас стремительно меняется: за последние три месяца отрицательное внешнеторговое сальдо по товарам (которое, кстати, считалось одной из ключевых макроэкономических угроз для страны) сократилось более чем втрое. А если верить оперативной информации Нацбанка, текущий счет платежного баланса, учитывающий также экспорт и импорт услуг, а также других трансакций, уже в январе сведен с профицитом — $467 млн. — впервые с января 2005 г.!

По оперативным данным Минэкономики, озвученным буквально во вторник, отрицательное сальдо товарами без учета услуг (в услугах у нас всегда большой положительный баланс за счет доходов от российского газового транзита) за февраль составило порядка $276,2 млн. Еще в ноябре было $1,5 млрд.! Кстати, сюда уже включен нынешний платеж за импортный газ в феврале по его нынешним, очень высоким ценам.

На самом деле все предельно просто: в условиях почти двукратного удорожания доллара дорожает прежде всего импорт, который теперь нашим гражданам, столкнувшимся с ростом безработицы и урезанием зарплат, стал просто не по карману. И импортерам все меньше резона скупать много валюты и завозить в страну столько импорта, сколько раньше. Однако если столь стремительное улучшение баланса налицо, стало быть, больше нет никаких «объективных экономических» причин дальнейшего обвала гривни?

Дискуссия по поводу так называемого обоснованного курса окончательно запутывается, если учесть, что в нынешнем обесценивании гривни, наверное, первостепенную роль играет паника граждан и нежелание бизнеса иметь дело со страной, где у властей просто нет никакой стратегии.

Недоверие вкладчиков банков, малого и крупного бизнеса, а также инвесторов к государству как раз и привело к массовому исходу депозитов за последние четыре месяца. На днях Шаповалов озвучил новые данные: с октября прошлого года и по сей день из банковской системы Украины безвозвратно утекло 80 млрд. грн.

По данным НБУ, даже в феврале депозитные счета в банках сократились на 12 млрд. грн., две трети из которых сразу же убежали на валютный рынок (в феврале граждане купили у банков на $1 млрд. больше, чем продали). Всего же на руках у граждан сейчас не менее $50—60 млрд., не считая средств, прямо выведенных из страны иностранными инвесторами или крупным бизнесом после начала потрясений.

Кстати, этих сумм, удерживаемых «под подушкой» из-за недоверия к собственной власти, хватило бы для того, чтобы почти вчетверо перекрыть весь объем займа МВФ, который предоставлен Украине (правда, пока что 1/4 от его плана) на очень жестких условиях.

Вроде как все финансисты и политики сегодня сходятся во мнении, что для того, чтобы удержать экономику от окончательного коллапса, нужно в первую очередь стабилизировать банки, которые только после этого смогут вновь кредитовать хотя бы самые неотложные проекты (например, посевную кампанию). Но чтобы стабилизировать банки, нужно стабилизировать курс. Ибо если курс будет и дальше падать, это означает просто невозможность заемщиков платить по кредитам.

А такая неспособность заемщиков означает дефолт большинства банков, которые не смогут не то что кредиты выдавать, а на большинстве народных депозитов будут вынуждены поставить крест (как известно, коэффициент соотношения депозитов и выданных на сегодня кредитов украинских банков — 0,35).

Монетаристы против кейнсианцев

Любопытно, но сегодня в стране борются между собой по сути две совершенно противоположные и, можно сказать, взаимоисключающие доктрины не только по проблеме преодоления кризиса, но и в целом две противоречащие друг другу оценки причин, а также перспектив развития кризиса как в Украине, так и в мире.

Нацбанк, а также Виктор Ющенко вместе со всем его ближайшим окружением выступают как приверженцы чего-то такого, что напоминает, наверное, монетаристский подход в решении проблем экономики. Юлия Тимошенко же чем-то смахивает на сторонника кейнсианского подхода. Политики и экономисты из оппозиционного лагеря дрейфуют где-то между ними посередине, вешая собак как на тех, так и на других.

Итак, теория сторонников сохранения высокого дефицита бюджета и подогрева экономики за счет инфляции (через эмиссию необходимых экономике денег) гласит, что перед Украиной стоит всего лишь два выбора: между плавной рецессией и очень резкой рецессией.

Резкий обвал экономики будет неизбежным, утверждают они, если в стране будет продолжаться политика фискального сжатия, то есть искусственное ограничение денег (или, по версии Кабмина, если будет отказано сохранять высокий дефицит бюджета). Такая политика в целом очень скоро скажется на резком снижении уровня жизни граждан, так как остановка производств и рост безработицы будут только нарастать.

В то же время контролируемая эмиссия денег в экономику может создать некоторые стимулы для восстановления производств и даже импортозамещения. Что, возможно, позволит стране худо-бедно пережить глобальные потрясения внутри своего локального рынка.

Эта же группа политиков и экономистов утверждает, что большая часть средств на рефинансирование банков до сих пор фактически уходила на спекуляции с гривней и, как следствие, на ее ослабление через вывод капиталов в доллар. Так, еще в октябре, когда гривня была вдвое крепче, чем сейчас, по версии экономистов Юлии Тимошенко, ряд банкиров и руководство Нацбанка уже обладали общей информацией о том, к чему все это приведет, и они просто решили возглавить процесс.

Именно тогда, дескать, и была осуществлена первая крупная атака на валютном рынке, в результате чего произошел первый плановый трансферт капитала в доллар. Затем, когда факт кризиса в стране был признан на официальном уровне, Нацбанк запустил активное рефинансирование проблемных банков, что, впрочем, входит в его конституционные обязанности (стабильность курса и всей банковской системы).

И вот с октября по февраль, по данным Анатолия Шаповалова, банкам уже было выдано более 70 млрд. грн. Но, по мнению сторонников «заговора банкиров и пана Стельмаха», большая часть этих денег опять ушла на скупку доллара (по заниженному курсу) и вновь — для вывода капиталов из страны.

Теперь гривня ослабела почти вдвое, но и это еще не все. Если верить этой трактовке событий, страна постепенно дрейфует к следующему этапу операции: перевод долгов банков и частных компаний в долг государства. Дескать, именно по этой причине большая часть кредитов МВФ, Всемирного банка и ЕБРР уходит и будет уходить исключительно на рефинансирование банков (в том числе «спасение» дочерних подразделений иностранных банков).

И поскольку капиталы продолжали и будут продолжать «бежать» исключительно в доллар, государство, так и не добившись стабилизации своей национальной валюты, но «поддержав» банкиров, уже сейчас переводит их долги на себя (то есть на карманы налогоплательщиков и будущих поколений).

Таким образом большая часть корпоративного долга (прежде всего перед иностранными кредиторами) и в том числе — через национализацию банков-банкротов уже сегодня как бы реструктуризируется в счет госдолга (то есть в долг перед МВФ и прочими структурами, у которых страна сейчас набирает кредиты под эти цели). Таким образом государство якобы активно подводят к дефолту или, по выражению политолога Андрея Ермолаева, его сознательно «дефолтируют».

Другая доктрина, подразумевающая совершенно противоположный взгляд на все происходящее, выглядит также не менее убедительно. Ее сторонники говорят, что перед Украиной действительно стоит всего два выбора, но они совсем иного порядка: это выбор между рецессией и гиперинфляцией а-ля 90-е.

Во-первых, за прошедшие годы быстрого роста украинской экономики президенты и сменяющие друг друга правительства так и «не успели» осуществить какие-либо серьезные структурные реформы. Никто не занимался развитием внутреннего рынка или хотя бы системной поддержкой перспективных импортозамещающих производств.

То, что созданию таких производств ко всему прочему серьезно навредила политика наших обоих «лидеров Майдана» по бездумному вступлению Украины в ВТО, мы пока не будем трогать.

Но сторонники слабой гривни, выступающие против бюджетного дефицита, не без оснований констатируют: сегодня в Украине просто нет достаточных мощностей для расширения внутреннего производства и внутреннего рынка, так как очень немногие товары, производимые в Украине, имеют полный цикл, а большая часть производств — полуфабрикаты или сборка на импортных комплектующих.

Иными словами, утверждают сторонники этой концепции, стратегия импортозамещения без умеренно слабой гривни, но с высоким дефицитом не просто потерпит фиаско, она с еще большей вероятностью приведет к коллапсу национальной валюты, так как спровоцирует гиперинфляцию и очень скорую потерю всех золотовалютных резервов.

Кстати сказать, когда окружение президента или парламентская оппозиция говорят о том, что Юлия Владимировна рассчитывает транши МВФ и даже золотовалютные резервы страны потратить на собственную избирательную кампанию, в этом есть даже какая-то доля смысла.

Ибо финансирование госбюджета с его нынешним дефицитом, который, по мнению Юлии Владимировны, должен проводить Нацбанк (через покупку гособлигаций правительства), как раз и подразумевает одну нехитрую «оборудку»: во всем мире кризис бушует по полной, а в Украине хоть и сокращается производство вдвое-втрое, но продолжается стремительный прирост всех социальных программ, в том числе зарплат бюджетников и пенсий.

Вся страна еще какое-то время продолжает потреблять. Единственная проблема в том, что всех этих резервов, даже если учесть, что МВФ вдруг расщедрится и даст Украине все обещанные транши сразу, для поддержания такого дефицита при падающей экономике хватит в лучшем случае до осени. А может, и до зимы, как раз в канун президентских выборов. Но как страна будет жить уже в следующем году — по-видимому, так далеко мышление нашей власти пока не простирается.

Какие еще более-менее обоснованные аргументы мы можем слышать от сторонников тотальной экономии сейчас всего и вся? Например, такой. Если бы на сегодня у нас не было самой высокой инфляции в Европе, то, конечно, можно было бы использовать ее как временный инструмент. Ведь это делают многие развитые страны, в том числе США, где дефицит госбюджета в этом году достигнет беспрецедентных для развитых стран 10—12%.

Но почему в случае с Украиной все сработает с точностью до наоборот? Наверное, потому, что любые деньги, вливаемые в экономику, будь-то через бюджетный дефицит или как-либо еще, пока что все равно прямо или косвенно уходят и будут уходить исключительно на валютный рынок (правительство, как мы помним, против, чтобы ресурсы уходили только на банки, и за то, чтобы они шли в госбюджет).

Если бы в Украине происходил классический кризис перепроизводства, описанный в учебниках, мы бы наблюдали дефляцию (как сейчас в развитых странах), под которую эмиссионные деньги вливать — наоборот очень даже полезно и безопасно. Но в Украине имеет место еще и кризис перестимулированного внутреннего спроса, который сформировался за счет ранее высоких доходов от экспорта.

Теперь этих доходов нет, зато остались какие-то резервы НБУ. Следовательно, любые дополнительные средства, вливаемые через дефицит, также будут продолжать уходить на валютный рынок — просто через другой канал, стимулирующий, кстати, тех же зарубежных производителей. На покупку импортных автомобилей, стиральных машин, новых холодильников и плазменных телевизоров, как было до сих пор. Ибо высокий дефицит — это потребление товаров и услуг больше, чем реально производит страна.

Истина, как известно, всегда где-то посередине. Но прав ли кум президента в своих прогнозах? И да и нет. Ведь одно дело — то, как должно быть с курсом при нормальном раскладе и здравой политике властей. А совсем другое — когда из десяти правильных вариантов наша «бело-оранжевая» власть всегда умудрялась находить 101-й, неправильный.

Невзирая на риски дефолтов и прочих апокалипсисов, очень трудно представить, что Виктор Андреевич откажется от попытки убедить электорат в порочности своей соратницы по «революции», вынуждая граждан платить и вдвое, и втрое больше за тот же «бакс», определяющий ныне всю судьбу страны. Точно так же трудно представить Юлию Владимировну, которая откажется от стремления занять кресло Виктора Андреевича, вскармливая граждан быстро обесценивающейся гривней.

Вопрос же явно политический. Из той серии, например, а можно ли было вообще предугадать, скажем, году эдак в 2004-м, что «герои Майдана» таки рано или поздно доведут страну до ручки. Кому-то это было совершенно очевидно еще четыре года назад. А кому-то становится ясно только теперь.
 
Александр Беликов, "2000"

Комитет