Военкор «КП.ру» Александр Коц рассуждает о том, что трагедии можно было избежать, появись у взрослых нужные вопросы в нужное время.

Сейчас многие удивляются: «Как это у 18-летнего пацана в Керчи оказалось боевое ружье. Откуда он взял к нему патроны?» То есть, когда в армии такому же 18-летнему парню выдают автомат Калашникова с боевыми патронами, это никого не беспокоит. А то, что в России любой желающий (при отсутствии юридических и медицинских противопоказаний) с 18 лет может получить разрешение и купить гладкоствольное охотничье ружье — это шокирующее открытие?

Судя по тому, что предварительно сообщается, «керченский стрелок» Владислав Росляков вполне легально прошел процедуру оформления лицензии на оружие. Я и сам когда-то ее проходил, ничего сложного. Бумажку из наркологической клиники о том, что ты не состоишь в ней на учете, тест на наркотики. Аналогичная справка из психоневрологического диспансера — единственный вопрос, который мне задал врач: «Хорошо ли вы спите?» Не жалуюсь. Обязательное обучение, экзамен на теорию и практику. В среднем на сбор полного пакета документов с финальным тестированием уходит 2 месяца. И благодаря электронному документообороту (по крайней мере в Москве) эта процедура почти лишена бюрократии.

Взрыв в Керчи: первые кадры с места трагедии». Настоящий теракт…» Очевидцы рассказывают о взрыве в политехническом колледже в Керчи.

Правда, есть и странности. Ружье, из которого можно убить человека, разрешено покупать с 18 лет. А вот травматические пистолеты (или как написано в законе «огнестрельное оружие ограниченного поражения»), из которых человека убить сложно — с 21-го (если в армии отслужил, можно и раньше). Впрочем, владение гладкоствольным оружием, в отличие от травмата, не предполагает его постоянного ношения. А в некоторых российских деревнях пацанва сызмальства ходит с папками на охоту.

Но Росляков охотиться не собирался. И на месте продавца в оружейном магазине при появлении малолетнего клиента с заявкой на покупку 150 патронов я бы как минимум насторожился. На кого это он собрался с пулевыми патронами да в таком количестве. На спортивное оружие его помповик тоже не тянет. Продавец, конечно, делать этого совсем не обязан — есть разрешение, нет преград. Но всего один звонок мог все изменить: «Товарищ лейтенант. Может ничего особенного, но тут пацан то ли к зомби-апокалипсису готовится, то ли на войну собрался. 150 патронов! Вы бы как участковый заглянули к нему — сейф оружейный проверить, то-се».

Владислав Росляков. Что известно о керченском стрелке. Студент, расстрелявший 19 человек, три года ходил в колледж со штык-ножом. Все об этом знали.

Участковый, конечно, мог бы и отмахнуться. А мог бы и навестить «охотника». И обнаружить у него, помимо ружья с патронами, кустарную химлабораторию и самодельные взрывные устройства. Не очень мощные, но очень шумные. А в компьютере — «рецепты» приготовления самопальных гранат…

Самое бесполезное, что можно сейчас предпринять — это еще крепче закрутить гайки оружейного законодательства. Мы это делали уже. Дважды. И то, что подобные трагедии у нас происходят куда реже, чем в США, говорит в пользу нашей системы.

Но при этом формализм на местах — будь то кабинет психиатра или прилавок магазина «Охота и рыбалка» — никуда не делся. Вроде никто ничего не нарушил, действовал строго по инструкции… А в итоге — трагедия. Хотя от эксцесса психа-одиночки, конечно, никакое служебное рвение не спасет.

Комитет